ДВЕ ЗИМЫ НА ПАМИРЕ

Посвящается выводу войск из Афганистана ...

 

-Очередной боевой вылет в составе небольшой группы минометчиков. Летим в один из афганских кишлаков за разведданными. Миновав горы, видим нужную деревню. Прибыли. Местное население немного сторонится чужеземных гостей. Но это нормально, ведь для них любой человек с оружием в руках — потенциальная опасность. Мы тоже ведем себя настороженно, но стараемся казаться приветливыми в общении с афганским народом. Незаметно, чтобы не увидели другие офицеры, меня за плечо тронул наш молодой разведчик. Он признался мне, обычному солдату, что больше всего на свете боится попасть в плен. Поэтому, перед тем как зайти в очередной дом, он попросил, чтобы я в первую очередь держал на мушке его. И в случае чего стрелял на поражение. Эта просьба была для меня полной неожиданностью, я стал отнекиваться. Хотя прекрасно понимал, какую ценную находку для душманов представляет этот молодой парень. Противоречивые мысли разрывали меня, но дуло винтовки я все же направил на соотечественника… — вспоминает сегодня мой собеседник, участник боевых действий в Афганистане Александр Гончарик.

 

С того дня прошло уже 25 лет.

 

-Я до сих пор не знаю, смог бы нажать тогда на курок, случись бы чего не так, или же нет, — признается он.

 

Этот человек неохотно вспоминает свою службу. Не любит он говорить и об афганской войне в целом. Оно и понятно, ведь практически все, кто там побывал, живут сегодня с болью в душе. Об этой боли они не говорят даже самым родным и близким людям. Впервые за много лет мать Александра Феодосия Федоровна в этой статье узнает, в каких условиях жил ее сын в Афганистане.

 

«Если постараетесь, поедете на войну…»

 

Май 1988 года. Восемнадцатилетнего Сашу Гончарика призвали в армию. По итогам отбора призывная комиссия определила парня в Пограничные войска КГБ СССР. Вместе с ним из Минска в Москву было отправлено еще около тридцати призывников. В златоглавой семь человек, в их числе и Гончарика, пересадили в другой поезд. Молодых ребят терзали догадки, куда же их везут. Сопровождающие лица лишь обмолвились о службе на какой-то границе. Конечной остановкой железнодорожного состава был Ош. Оттуда на автомобилях их довезли до таджикского районного центра Мургаб, а затем направили в Хорог, в погранотряд.

 

-О том, что Хорог находится на границе с Афганистаном, я не знал. Признаться, даже не представлял, что наши пограничники служат по ту сторону, — вспоминает сегодня Александр Владимирович.

 

 

Прибывших солдат встретил замполит погранотряда лейтенант Карапетян. Он сообщил парням, что в течение шести месяцев они будут познавать азы военной науки и только после этого самым достойным выпадет честь проходить дальнейшую военную службу в Афганистане. По словам Александра, надо отдать должное тогдашним политработникам, ведь сказать восемнадцатилетнему юнцу, что он идет на войну, и при этом убедить его в том, что это огромная честь, — многого стоит. И не зря про хорогского замполита многие говорили: самый хитрый из армян лейтенант Карапетян.

 

Всего в «учебке» было около трехсот человек со всех уголков Советского Союза. Через некоторое время (после собеседования) призывников распределили по заставам. Выяснилось, что Александр прекрасно разбирается в радиотехнике. Немудрено, что после собеседования комиссия решила сделать из рядового Гончарика связиста и направила на погранзаставу Калай-Хумб. Каждый день молодых людей опытные боевые офицеры учили искусству воевать. Шесть месяцев «учебки» дались солдатам очень тяжело. Александр был не исключением. Тяжелые физические нагрузки и постоянная огневая подготовка, казалось, не закончатся никогда. Ко всему прочему, там было ужасное питание. Комбижир, козлятина, мясные консервы 1947 года. У каждого второго солдата вскоре появились проблемы с желудком.

 

Но самым тяжелым испытанием для Александра во время нахождения в «учебке» стал марш-бросок. Накануне этого экзамена одному из его сослуживцев пришла посылка от родителей, где, помимо колбасы, хлеба и прочих продуктов, находилось несколько банок сгущенного молока. Парни вмиг их опустошили и пошли готовиться к испытанию. Единственное, что не учли сладкоежки, — на каждого солдата выдавалась лишь одна фляга воды.

 

На первом же десятке километров Саша выпил всю воду.

 

-Как бежал дальше, я не помню, ведь в голове была только одна мысль — быстрее бы найти какую-либо жидкость. В тот момент ничего так не хотелось в жизни, как пить, — вспоминает сегодня он с улыбкой на лице.

 

Знакомство с Памиром

 

Рядовой Гончарик справился со всеми испытаниями. За его стараниями все шесть месяцев с интересом наблюдал командир роты старший лейтенант Некора. Вскоре опытный офицер предложил Александру в составе 2‑й мотоманевренной группы поехать на загранобъект Даудж. Тот согласился.

 

-Этот объект находился в горах Памира. Местность далеко не привычная — высокогорье, автомобильные дороги отсутствуют, есть только тропа, идущая вдоль реки Пяндж. Задача была следующая: не допустить бандформирования и караваны с оружием и наркотиками к границе, прикрывать дальние рубежи, — рассказывает воин-интернационалист. — Первые впечатления о предстоящем месте службы были ужасающими. Сигнальные ракеты вертолетной группы в иллюминаторе дали понять, что мы уже рядом с объектом. Вертушка на мгновение садится. Люди, ожидающие нас внизу, быстро выгружают ящики. Вокруг режущая глаза снежная белизна. Непривычно высоко.

 

Будущие сослуживцы Саши быстро начинают тащить груз куда-то вниз. Но куда? Там же пропасть? Спустившись немного за ними, он увидел крутую тропинку. Вдоль нее были вбиты уголки с натянутой веревкой. Спускали груз по-разному — кто-то тащил ящики на своих плечах, другие, будучи хитрее, толкали его по снегу, внизу груз перехватывала уже другая группа.

 

Хлебная минометная позиция

 

Жилище, в котором рядовому Гончарику предстояло жить, трудно было назвать казармой.

 

-Сооружение было построено из камня и глины. Крышу затянули бревнами, а окна сделали из минометных ящиков. Внутри этой «суперпостройки» стояли двухъярусные кровати, пол отсутствовал — одна только глина. Из освещения лишь автомобильная лампочка, работающая от дизельного генератора, который заводили на четыре часа в сутки для зарядки аккумуляторов, — рассказывает собеседник. — С отоплением дела обстояли не лучше. Печка была каменная, но дров в горах днем с огнем не сыскать. Их привозили из Союза. Привозили редко и мало, выкинут пару больших бревен — и все на этом. Приходилось экономить, распределять поленья до следующего прибытия борта. Один раз привезли несколько ящиков угля, но из-за того, что печь была каменной, тепла от угля хватало ровно на то, чтобы просушить обувь. В казарме всегда был иней, приходилось спать в бушлатах, накрывались всем, чем можно. Воду добывали из снега — растапливали его в котелках.

 

Питание поначалу тоже было не ахти. Хотя была там и своя походная пекарня. Однако хлеб получался отвратительный. Полежит немного - и можно делать из него минометную позицию, потому как становился крепче кирпича. А все дело в том, что старослужащие постоянно воровали из кухни дрожжи и сахар — самые главные компоненты для приготовления браги. Что уж тут поделать несчастному пекарю? Приходилось лепить из того, что было. Когда старый призыв уехал, из Бурятии прилетел парнишка. Хозяйственный был: и печку топил, и баньку, и пироги пек со всеми ингредиентами.

 

Несмотря на то что Александр Гончарик был по военной специальности связист, к аппаратуре его первое время не допускали. Нес службу как снайпер-стрелок. Через некоторое время он приступил к своим непосредственным обязанностям. Условия службы связиста Гончарика были неплохими: в маленькой комнатке стояла буржуйка, телефонная аппаратура, радиостанция. Он постоянно находился в диалоге с Союзом, поэтому время пролетало незаметно…

 

Без формы и военного билета

 

За шестнадцать месяцев он не один раз летал на «другую» сторону. Однажды Александру из-за нелетной погоды пришлось ночевать в погранотряде Калай-Хумб. Каково было его удивление, когда утром рядом с кроватью не оказалось его военной формы, а вместе с ней и военного билета. В то время «афганка» была очень дефицитной одеждой. Каждый солдат мечтал приехать домой именно в ней, покрасоваться перед родными и друзьями. Вот и умыкнули, окаянные, без зазрения совести. Форму-то рядовому Гончарику выдали новую, а вот без «военника» он не мог прибыть к месту службы. К счастью, через несколько дней у воришек проснулась совесть, и они незаметно подбросили Саше документ.

 

-С наступлением весны прибавилась новая проблема — вода. Точнее, ее отсутствие. Командование знало об этом. Вертолет периодически доставлял воду в полиэтиленовых пакетах, но при транспортировке она разливалась, — вспоминает Александр. — Приходилось экономить. Ели из общего котелка, чтобы не мыть посуду. Пришлось организовать группу людей, которая ежедневно выходила с котелками и ложками собирать между травой снег. Наконец, с вершины горы потек арык. Однако с появлением воды у многих солдат и офицеров участились проблемы с желудком. Что мы только не делали с той водой: и кипятили, и таблетки антисептика бросали. Ничего не помогало. Люди постоянно болели, мучились.

 

Их не учили лицедейству

 

…Февраль 1989 года. Шестнадцатый месяц нахождения рядового Гончарика на чужбине заканчивался. Очень хотелось на Родину. Начался вывод советских войск из Афганистана. Объект, на котором находился Александр, вывели 8 февраля.

 

-Нас построили, обыскали, а затем строем отправили в баню. Все это показалось нам унизительным, — с некоторой обидой в голосе признается Александр. — После отвели в расположение и некоторое время не беспокоили. Через несколько дней попросили помочь вывести очередной объект, который находился за горой, по ту сторону границы. Все согласились. Там действовали слаженно, по привычной схеме: оцепили местность, свернули и улетели. Вот только приземлился вертолет в неожиданном для нас месте — на главной площади Хорога, в присутствии толпы людей, зевак и многочисленных журналистов. На этот раз нас встречали как героев. Окружающие так ничего и не поняли. А на самом деле это была лишь демонстрация теплой встречи для мировой общественности…

 

Два года срочной военной службы закончились. По дороге домой Александр думал, рассказывать ли обо всем, что он пережил, маме. Однако ничего рассказывать не пришлось. Увидев на груди сына медаль «От благодарного афганского народа», она и так все поняла. Поняла и долго плакала. Но это были слезы радости!