Идем на Восток

Редакция VIPzone съездила на Памир и отчиталась.

Проехав километров двести пятьдесят, вглубь Хатлонской области, на пыльной дороге, среди высохших гор, мы стали. Сначала что-то грохнуло, потом из капота такси повалил густой дым. Водитель съехал на обочину, выскочил из машины, подлетел к капоту, открыл его, посмотрел, и со всей дури, пнув переднее колесо ногой, отошел в сторону. В общем, приехали... Сквозь тишину и треск саранчи, спрятавшейся в сухой траве, вдруг послышалась громкая музыка и шум приближающихся машин. Из-за поворота вынырнули два джипа, с кучей дорожных сумок на крышах, крепко примотанных веревкой. Оба с визгом остановились около нас. Из машин вывалились шумные пассажиры и водители. По очереди посмотрели внутрь нашего «мицубиси», покачали головой, похлопали водителя по плечу, и снова рассевшись по машинам, рванули вперед. Правда, через метров десять один из джипов остановился: из него выскочил молодой парнишка с кулчашками и бутылкой воды: «Нате, кушайте». На его голове красовалась вязанная красно-черная тюбетейка со свастикой и надписью «PAMIR»…

 

Крыша мира

«Памир» впервые упоминается в записках китайского путешественника Сюань-Цзана, который еще в VII веке посетил страны в истоках Амурдарьи. Он писал, что между двух снеговых хребтов тянется страна «По-ми-ло», в которой царствуют стужа и ветры, снег идет зимой и летом, почва пропитана солью и покрыта камнями. Но, конечно, название «По-ми-ло» не китайское. Просто путешественник записал его по-своему, разбив на слоги и заменив букву «р» на «л», ведь в китайском языке буква «р» не выговаривается. Встречается это название и в сочинениях X-XIII веках: Например, Марко Поло, путешествовавший по Памиру, пишет в своих записках – «Памер» или «Памиер». Кстати, ученые давно обратили внимание на то, что многие географические названия в верховьях Инда и Амурдарьи сходны: Памир, Кашмир, Аймир. Было высказано мнение, что в основе этих названий лежит санскритское слово «мир», означающее «озеро». Но доказать именно такое происхождение слова «Памир» оказалось трудно, первый слог так и остался необъясненным. В старинном персидском сочинении XVI века Мирза-Гайдара тоже встречается название «Памир» или «Бамир». Языковеды-иранисты предположили, что «Памир» - слово персидское «Бам-иар», что означает «крыша земли». Может быть, отсюда и пошло знаменитое определение «крыша мира», хотя многие считают его переводом с таджикского «Бом-и-дунье». Но, сравнительно недавно, появилась новая гипотеза, которую можно принять, как вполне вероятную. Дело в том, что в Афганистане до сих пор пишут не «Памир», а «Па-и-михр». «Михр» или «Митр» - бог солнца древних иранцев, и слово «Па-и-михр» должно означать подножье солнца или бог солнца, то есть страну, из-за которой выходит солнце. По отношению к землям, населенным древними иранскими народами, Памир действительно занимает такое положение, и приведенное название хорошо это отражает. Вполне возможно, что от него слово «Памир» и произошло. Но опять-таки «вероятно», а не «наверняка». Уж очень древнее это слово и совсем не просто найти его корни…

 

Дорога все знает

Вода и кулчашки оказались, как нельзя кстати. Пока наш водитель безрезультатно копался в моторе машины, все пассажиры лениво прогуливались вдоль пустой дороги, жевали хлеб и по очереди пили вкусную, но теплую воду, видимо набранную где-то высоко в горах из придорожного источника. Так, мы промыкались часа два, потом спустились в ближайший, шумный караван – сарай, где после ужина, в маленьких, душных комнатках, предназначенных для ночлега дальнобойщиков, нам предложили поспать. Спать нужно было до того момента, пока из Душанбе за нами не приедет другая машина, а это часов пять. На свет, льющийся из окон, прилетали кучи жуков, мошек, комаров, тут же прыгали лягушки, вполне возможно, были и клопы. Спать мы не стали... Хорог встретил нас ровно через 36 часов. - Если люди спрашивают – «сколько ехать до Хорога?», я всегда отвечаю – «Бог знает и дорога знает», - говорил нам новый водитель, - эта такая дорога. Нельзя ее предсказывать. Никак нельзя… Непредсказуемая дорога вымотала так, что вся прелесть Хорога, с его яркими жителями, к примеру, девчонками в мини-юбках, чистейшим воздухом и высокими тополями, плыла перед глазами, смешиваясь в одну жирную точку. А потом был полный провал. В сон…

 

Рождение Памира

Сон на Памире одолевает почти всех - приезжих. Чем выше, тем трудней. Все меньше в воздухе кислорода. Все более заторможенными становятся реакции. И постоянно хочется спать. Но высота на Памире несет с собой не только физиологические ощущения - памирское высокогорье стало для ученых признаком того, что Памир является своеобразным центром геологической эволюции всего Евразийского континента. Отсюда радиальным топографическим узлом расходятся не только могучие хребты Тянь-Шаня, Каракорума, Гиндукуша и Гималаев, но и многочисленные древние караванные пути-дороги. Эта горная страна начала образовываться после погружения в пучины Индийского океана древнего континента Лемурии – разделившего печальную судьбу легендарной Атлантиды. И по сей день континентальная платформа Индостана, продолжает свой медленный, насчитывающий многие миллионы лет, дрейф на север. Врезаясь в Евразию, она своей грандиозной массой выдавливает на поверхность высочайшие горные системы мира: Гималаи, Тибет, Памир, Тянь-Шань, Гиндукуш и даже Алтай. Кстати, Памир называют еще и шарниром Евразии. И это не пустые слова. Далеко неспроста, именно здесь, в этой малолюдной высокогорной стране, испокон веков перекрещиваются геополитические интересы мировых держав…

 

Мургаб

Выражение Эренбурга «Увидеть Париж и умереть», которое он, переиначив «слизал» у античных авторов, частенько хотелось «слизать» и мне. Только тоже изменить название населенного пункта: хотелось поменять Париж на Мургаб. Когда мы сели к третьему водителю и взяли курс на Восточный Памир – душа пела. Тем более что за окном мелькали сочные, зеленые луга и поля, в окна машины влетал аромат горных трав, а лучи солнца серебрили заснеженные пики гор. Такая картина, фактически, не менялась несколько часов подряд. Мы «наелись» местными пейзажами до отвала и снова повалились в сон. И только, когда, проезжая через перевал Найзаташ (4127), за которым следовал плавный спуск к Мургабу, проснулись, невольно сорвалось: «Где мы?».

 

Вокруг была пустыня. Не так, чтобы совсем без горизонтов – ее обрамляли невысокие, с заснеженными вершинами, горы, но кроме них и редких кустиков серой травы - терескен, больше ничего не было. Ничего. Абсолютно. Полная тишина и пустота. «Хрустальный» воздух, который точно звенел, создавал единственный шумовой фон. Птиц здесь тоже нет. Безмолвное солнце обманчиво сверкало из-за пушистых, белоснежных облаков, со скоростью, плывших по лазурно - голубому небу, при этом, температура на перевале поднялась только на два градуса выше ноля. И это в июле. И это все еще Таджикистан.

 

Кстати, Марко Поло тоже впечатлили безмолвные пустыни Восточного Памира. Здесь он, по непонятным причинам, задержался почти на год и кроме описаний огромных копи, где днем и ночью рабы добывали бесценные камни: рубины, сапфиры и ляпис-лазурь, рассказывал о морозном климате, об отсутствии живого и о том, что костер здесь разгорался с трудом и «светился необычным светом». На счет костра, Поло был прав: из-за высокогорья и вследствие разряженного воздуха, здесь даже с трудом загораются зажигалки. А вот на счет живого – это только на первый взгляд: вообще Мургабский район – это основное место обитания архаров, козерогов, снежного барса. Впрочем, случайно встретить здесь этих редких животных – дикая удача, а что касается зверюшек «попроще»: зайцев, сурков, лис и шакалов, то они буквально путались у нас под колесами.

 

Ближе к Мургабу на пути стали попадаться редкие кыргызские юрты, с вывесками на китайском языке, судя по всему означающими столовые. По этой дороге, кроме любителей экстрима – заезжих туристов, в основном гоняют дальнобойщики из Китая, раскинутого за Мургабом. Местные жители, которых в Мургабском районе проживает всего чуть больше 16 тысяч, со своих насиженных мест выбираются не часто. И то, преимущественно, в Ош. Дело в том, что большинство жителей Мургабского района – кыргызы; в Оше у них родственники, да и Ош - самый ближайший крупный город в окрестности.

 

Сам районный центр Мургаба встретил нас густой темнотой. Только приглядевшись можно было различить слабый свет свечей, керосиновых ламп или энергосберегающих лампочек, питающихся от солнечных батарей. Света здесь давно нет. От круглогодичного холода жители спасаются печками буржуйками, которые из-за высоких цен на уголь, чаще топят травой – терескен.

 

А холод здесь действительно нешуточный. Зимой температура падает до -60, а летний месяц, фактически, один в году – июль. Да и то, если днем солнышко и припекает, то ночью температура все равно приближается к нолю. А иногда погода не стесняется даже середины лета: нам повезло, но местные говорят, что снег в июне, июле или августе здесь неудивителен. Зато дожди - большая редкость. Именно поэтому все крыши домов в Мургабе плоские. Хотя, в этом году погода все-таки удивила местных жителей: многие из них впервые увидели в этих краях ливень, а после даже сошел сель.

 

Но, такая погода здесь была не всегда: тысячелетия тому назад и в Мургабе яблони цвели. Это предположение было высказано известным таджикским археологом Вадимом Рановым. А после нахождения в 1958 году древней пещерной росписи на Восточном Памире, выполненной примерно 5- 7 тысяч лет назад, на которой были изображены кабан, як и человек, замаскированный под страуса, с Рановым согласились даже самые отъявленные скептики. Ведь, ни кабанов, ни, тем более, страусов на Восточном Памире сейчас нет и быть не может. Но возможно, теплолюбивые кабан и страус были здесь в послеледниковое время. Потом климат изменился, пропали животные, а с ними и люди. Ведь в современной истории постоянных жилищ в Мургабе почти не было. В бескрайних пустынях Восточного Памира, сезонно проживали только кочевники – кыргызы, шли караваны из Китая и только к югу начинались поселения памирцев. Постоянные жители в Мургабе появились сравнительно недавно: больше ста лет назад…

 

Большая игра

Больше ста лет назад, в 1873 году, между Великобританией и Российской империей было заключено соглашение о сферах влияния, по которому северной границей Афганистана признавалась река Амударья. На Памире в это время существовали небольшие, независимые княжества, которые управлялись местными династиями: Рушан, Шугнан, Горон, Ишкашим и Вахан. Не прошло и десяти лет после заключения соглашения, как эмир Афганистана - Абдуррахман-хан - вторгся в Рушан, Шугнан и Вахан и обложил завоеванное население данью. Жители горного Памира тысячами бежали от его притеснений за границу - в российскую Фергану, в английский Читрал, китайский Кашгар, куда угодно, лишь бы подальше от афганцев. В восточную часть Памира, где кочевали летом русскоподданные киргизы, после 1884 года вторглись китайцы. В 1889-м их посты стояли уже в самом центре нагорья, и у англичан созрел план раздела Памира между Китаем и Афганистаном. После того, как отчаявшиеся горцы несколько раз обращались за помощью к командующему русскими войсками в Туркестане и к «Белому Царю», в 1891 году на Памир были введены российские войска. На защиту Шугнанского района был направлен 2-й Туркестанский батальон под командованием полковника Михаила Ионова. Ионову было приказано произвести рекогносцировку Памира и «восстановить права России» на эту область. Полковник не имея ни санкции МИДа, ни прямого приказа начальства, игнорируя китайские посты и разъезды, расставлял на своем пути пограничные знаки - камни с надписью: «Полковник Ионов. 1891». Некоторые из этих камней находятся здесь до сих пор. И именно эти камни стали началом окончательного присоединения всей территории современного Памира к Российской империи. Что касается Мургаба, то его жизнь началась с пограничного укрепления отряда Ионова. В сентябре 1892 года военный инженер, штабс-капитан Серебренников построил земляной редут с двумя барбетами - насыпными площадками для пулеметов «Максим» и назвал его Памирским постом. Через шесть лет, укрепление, успевшее за это время стать штаб-квартирой пограничных отрядов, было перенесено из Мургаба в Хорог. С тех пор Хорог стал административным центром Памира…

 

Черное озеро

С утра, в Мургабе даже для кишлака слишком тихо и пустынно. Местные объясняют, что летом почти все население уходит в горы – на пастбища. Скотоводство – основное занятие мургабцев. Кроме него, здесь делать больше, фактически, нечего. На пастбище, как правило, уходят целыми семьями. В ущельях разбивают юрты и живут до тех пор, пока скот не расправится со всей травой в окрестностях. Съели – пошли дальше. Причем, несмотря на скудные серые пучки травы, скотина в Мургабе довольно упитанная: козы и коровы, которые пасутся в том же Варзобе, выглядят намного жалостнее, чем эти в пустыне. - Это из-за терескена, - говорят местные, - этой же травой питаются архары и козероги. Она очень питательная, поэтому у нашей скотины мясо и молоко жирное. В том, что молоко и мясо у мургабской скотины жирное и вкусное, мы убедились сами. По дороге к кишлаку Каракуль, заехали на пастбище. Кстати, здесь его называют – Джайло. Глава семейства на этом Джайло – Азаш ака. Под его руководством здесь почти весь клан: братья, сестры - и его, и жены - дети, внуки, племянники, в общем, помощников хватает. Вся семья живет в трех юртах, плюс, глиняная кибитка – что-то вроде кухни. Их стада пасутся в горах выше, а вокруг поселения только молодняк – телята, козлята и маленькие, пушистые яки. Юрта снаружи кажется маленькой, но внутри она широкая и просторная. Здесь нет никаких признаков цивилизации: мургабцы живут так, как жили кочевники сотни лет назад. Единственным напоминанием о 21 веке служат солнечные батареи и сотовая связь - «T-cell», она работает даже в этой глуши! В юрте жарко: и от лучей солнца, для которого летом открывают отверстие на потолке, и от растопленной печки, с трубой, выводящий дым через то же отверстие. На дастархане уже дымятся ароматные, горячие кулчашки, сметана, в которой из-за густоты стоит ложка, творог, даже не белого, а желтого цвета, кефир – наливаешь в пиалу, и он падает грудками и плов, с мясом яка. Мясо яков мягкое, но совсем нежирное, зато молоко на 70 процентов состоит из жира. Поэтому всю молочную продукцию местные производят именно из молока яков. В дорогу, Азаш ака вручает нам курут. Он здесь большой, но совсем другого вкуса – сладкий. - Станет плохо в Каракуле, поешьте – отпустит, - на прощание сказал он. Кишлак Каракуль самое последнее, крупное таджикистанское поселение перед Китаем. Здесь проживает 850 человек, причем из них, только три семьи таджикские, все остальные кыргызы. За кишлаком раскинулось одноименное озеро. Весь ансамбль расположился на высоте - 3914 метров над уровнем моря. И высота дает о себе знать. Едва ускорив шаг, чтобы поскорее приблизиться к озеру, я начинаю задыхаться. Виски пульсируют, уши заложены и перед глазами плывут черные круги. Я вспоминаю о куруте – помогает. Только ходить здесь все равно, желательно, не торопясь. Вода в Каракуле горько-соленая, рыбы в ней нет. Вся местность – аналогичная мургабская пустыня. Но пустыня только на земле. На небо здесь можно смотреть часами. Раньше, такую картину я видела только в иллюминатор самолета – сверху, и необыкновенно наблюдать ее снизу. Небо здесь играет яркими красками – розовыми, фиолетовыми, желтыми. Беспокойные облака нежно обволакивают заснеженные вершины гор, и тотчас сползают, оставляя за собой точно куски ваты. Солнечные лучи искрятся на заледенелых пиках ближайших гор. И полная тишина. Абсолютная. Снова срывается: «Где мы?»… И странно осознавать, что и это тоже Таджикистан…

 

Редакция VIPzone выражает благодарность Памирской Эко-Культурной Туристической Ассоциации (ПЭКТА) и спонсорам поездки – компании «T-cell» и банку «Ориенбанк» за организацию нашего путешествия.

 

27.10.2010