Настоящий мамлюк за рулем

Дорога проходит на высоте 4000 метров. Кругом безжизненные каменные просторы обдуваемые холодным ветром. Светит яркое солнце. У моих спутников от высоты начинает болеть голова. Вдруг на дороге появляется совершенно нереальная фигурка на велосипеде. «Сто-ой!» - останавливаем машину и бежим посмотреть на этого человека. В шапочке с большим помпоном, обмотанный вязаным шарфом, в ярких вязаных рукавичках и с обгоревшим лицом нам улыбался европейский велотурист. - Можно глоток вашей водички? - Забирай всю, приятель. - Далеко еще до погранзаставы? – турист тыкнул пальцем в точку на карте. Карта была такая подробная, какими в этих горах пользуются только военные, на ней маркером были отмечены какие-то точки.

 

До заставы оставалось километров 15, но наш таксист что-то перепутал в цифрах на русском языке. - 50 километров! – не задумываясь, я перевел туристу шокирующую цифру. Глаза его заметно округлились, и мы оставили его в шоковом состоянии, причитающего: «Оумайгат!»

 

 

На заставе мы увидели шлагбаум, закрытый на проволочку. Где-то вдалеке стоял одинокий танк. Мамлюк стал кричать в сторону танка с просьбой открыть проволочку. Вскоре из-за танка появился солдат, он покричал еще куда-то и закурил, облокотившись на броню танка. На высоте 4300 метров голова начала болеть все сильнее, мы с нетерпением ждали, когда же солдат докурит. Через 15 минут к нам подбежал другой пограничник и открыл шлагбаум. Прощай, Ваханская долина, мы убедились, что граница «на замке».

 

 

За перевалом начались деревни киргизов, совсем не похожие на остальной Таджикистан. «Самая плодородная долина Памира», как ее описывал путеводитель, оказалась огромной степью, поросшей кочками желтой травы. На кочках паслись яки. На окраинах деревень ржавели тракторы и грузовики, над всем этим кружили орлы. Здесь Мамлюк покружил по поселку и купил пару пластиковых «очаковских» бутылок бензина. Вдоль памирского шоссе располагались одинокие зданьица, с китайскими иероглифами «столовая» на стене. В одной такой «столовой» хозяйка жаловалась нам, что зима в этом году была аномально холодная, поэтому «полстада овец и 20 яков умерли». Столовая эта является одновременно ее жилым домом. Днем в комнатушке 20 кв метров заходят кушать китайские дальнобойщики, ночью здесь же спят. Постоянно гудит сильный ветер. Холодно. В общем, очень очень жесткая жизнь у этих людей большую часть года.

 

 

- Фотогеничная китайская гробница, - перелистываю я путеводитель, - Мамлюк?

- Не знаю тут никакой гробницы.

- Ну сейчас мы ее тебе найдем!

Мы заехали в небольшое поселение Баш Гумбаз, но никто не знал, что в их деревне есть «китайская гробница». Наконец один очень старый аксакал согласился: «поехали на кладбище, есть там гробница, не знал что она китайская». Пока мы договаривались с дедушкой, в ближайшем дворе стала рожать коза, и Палыч убежал принимать роды. Потом мы всей деревней совещались: «как переехать вброд и не утопить машину». В итоге закат мы встретили на киргизском кладбище. Дедушка стоял на коленях у могилы своего отца, а туристы бегали вокруг китайской гробницы и искали ракурс получше.

 

 

Так мы доехали до затерянного высоко в горах города Мургаб и распрощались с нашим Мамлюком (и с пачкой долларов). Впереди нам предстоит тяжелая битва с горной болезнью, и попытка преодолеть снежный перевал, чтобы попасть в солнечный и теплый Киргизстан.