ПАМИР (2)

Земля здесь на вес золота, поэтому выращенную пшеницу меряют не мешками, а тюбетейками. Зато отвесных скал, упирающихся в самое небо, хватает на всю крышу мира. С ледяных вершин этих скал в долины несутся с грохотом студеные реки, куда не ступить даже в зной – ломит ноги. Высокогорные селения настолько изолированы друг от друга, что в них говорят на разных языках. В девственно чистых уголках вдруг обнаруживаются могучие заброшенные крепости – свидетельства некогда проходящего тут Шелкового пути. Все это – Памир. Сурат Тоймастов, таджикский фотохудожник и путешественник, водит туда большие экспедиции и ходит в горы в одиночку – привести в порядок голову и стряхнуть суету с души.

 

Как слеза на реснице Аллаха

Правду говорят, что Памир – это безжизненный марсианский пейзаж? Неправду – ведь Памир очень разный. Это регион на стыке самых высоких в мире горных систем: туда сходятся Гималаи, Гиндукуш и Тянь-Шань. Именно поэтому Марко Поло, побывавший здесь в 13 веке, и назвал его «крышей мира». И эта крыша очень четко разделяется на две части – восточную и западную. Их климат, ландшафт, природа и животный мир отличаются друг от друга очень сильно. Западный Памир чрезвычайно живописен – это очень крутые горы и невероятно глубокие ущелья. Долины в них бывают настолько узки и скрыты отвесными скалами, что солнце заглядывает туда только в середине дня и долго не задерживается. Пики гор покрыты вечными льдами. Здесь расположены самые высокие семитысячники бывшего СССР – пик Самани (бывший пик Коммунизма), пик Корженевской, пик Независимости (бывший пик Революции). Покоривших их альпинистов называют «снежными барсами». Сгибаясь под грузом с «железом», веревок в сотни метров и других альпинистских премудростей, они высаживаются из вертолетов в альплагерях и следуют к вершинам. Местные жители на горные пики и ледники не ходят, на громкие звания не претендуют, альпинистского снаряжения почти не знают. Хотя на протяжении веков преодолевают маршруты не слабей. Дело в том, что некоторые кишлаки находятся в столь труднодоступных местах, что пройти в соседнее селение можно только по оврингам – кольям арчи, вбитым в скальные расщелины. Если сверху уложить камни да присыпать землей, это уже шикарная тропа считается, там ишак поклажу нести может. «Путник на овринге как слеза на реснице Аллаха», – гласит памирская поговорка. Но даже если скала гладкая, щепку вколотить некуда, памирцы все равно проходят – используя каждую вмятину на камне, каждый бугорок. Впрочем, далеко не везде на Западном Памире надо ходить с риском для жизни. Природа там разнообразна, есть и заливные луга, где цветут бухарский гречишник и эремурусы в человеческий рост, из-за своей пышности прозванные в народе «лисий хвост». Конечно, земли на Западном Памире мало и с каждым километром вверх клочки плодородной почвы все меньше и меньше. Но зато на них буйно растет многое – от инжира и дикой вишни до боярки, алычи и миндаля.

 

Боярка – это то, что в России называют боярышником. Таджикские ребятишки нанизывают ее оранжевые ягоды на нитки и бегают в таких бусах, постепенно их объедая. Реки Западного Памира узкие, бурные, вода в них никогда не прогревается – с такой скоростью стекает с вершин. Благодаря горным рекам в городах Таджикистана из крана течет вода поразительной свежести, сладкая и такая богатая минеральными веществами, что у всех, кто здесь родился и вырос, зубы белы без всяких отбеливателей. Это про западных памирцев говорят, что они – потомки воинов Александра Македонского? Да, есть такой миф. Он появился, потому что Македонский шел через территорию нынешнего Таджикистана и потому что для некоторых памирцев характерны такие нетипичные для долинных таджиков сочетания, как черные волосы и синие глаза, рыжие волосы и белая кожа. Отчего они выглядят совершенными европейцами. Вот и придумали, что их предки – македонцы. На самом деле миф этот почвы под собой не имеет: Македонский до Памира не дошел. Он добрался со своей армией до реки Сырдарьи и Ходжента (в советское время – Ленинабад), захватил Бактрию (ее северная граница проходила там, где сейчас Душанбе) и Согдиану (ее города – это ныне узбекские Самарканд и Бухара). После чего женился на бактрийской красавице Роксане. Проходили по истории, знаем… А не удивлялись при этом, почему у персидской девушки почти что украинское имя? Она никакая не Роксана, а Рухшон, что означает «светлая». Но у греков нет буквы «ш», они заменяли его на «с». Потому и персидского царя называли Кирос. Хотя на самом деле он Куруш. Армия Македонского была очень выносливой, штурмовала крепости, лепившиеся на вершинах скал. Однако это происходило не на Памире, а совсем в другой части Таджикистана, в Фанских горах, которые все-таки пониже памирских круч. Вот там македонцы проходили, там в честь Александра Македонского названо озеро Искандеркуль, где по легенде погиб его конь Буцефал. А на Памире – нет. Это вам не переход Суворова через Альпы, Альпы – детские горки по сравнению с горами Памира. Я был и там и там, могу сравнивать. Рыжие волосы, синие глаза и белая кожа некоторых памирцев объясняются прозаичней. В биологии есть такие понятия: доминантный признак и рецессивный. Доминантные признаки для таджиков -это темные волосы, карие глаза. А голубые глаза, рыжие волосы – рецессивные. Когда они появляются? Когда часты браки между родственниками, что неизбежно в памирских селениях в силу их изоляции от мира. По той же причине рыжие и синеглазые встречаются и среди киргизов, и среди казахов, и у кавказских народов. Это закон биологии. Это не я придумал.

 

Корова снежного человека

Если Восточный Памир – полная противоположность Западному, значит, там гор нет совсем? И если западные памирцы – белокожие, синеглазые, с голливудской улыбкой, то восточные памирцы должны быть смуглыми и без зубов? Очень близко к истине. Восточный Памир похож на Тибет. Это пустыня, расположенная на высоте 3500-4500 метров. Невысокие горы, пологие склоны, широкие долины, неторопливые маловодные реки и соленые озера в котловинах. Даже трудно поверить, что находишься на такой высоте. Можно ехать на машине, словно ты и не в горах вовсе. Выглядит все как инопланетный пейзаж. Причина в климате -в сутки здесь могут происходить безумные перепады температуры: днем жара – ночью заморозки. Зимой мороз доходит до 60 градусов. Кожа высушивается и покрывается морщинами буквально на глазах: Восточный Памир – одно из самых сухих мест на Земле. Снег выпадает, но земли не достигает, испаряется на лету. Так же исчезает в воздухе дождь. Плодородной почвы очень мало. Зато хватает земли, охваченной вечной мерзлотой: выглядит как монолитная глыба глины, от которой невозможно отковырнуть ни кусочка. Частенько эти глыбы на поверхности подтаивают, почему луга Восточного Памира выглядят как кочковатая болотистая тундра – возле озера Каракуль, например. Но – памирский парадокс! – если, стоя на куске вечной мерзлоты, не защитишь лицо и руки, получишь сильный ожог. Такое в горах беспощадное солнце. Вон в Хаджи-Оби-Гарме, горнолыжном курорте возле Душанбе, народ в советские времена рассекал зимой на лыжах в купальниках и плавках и мог за пару часов обгореть. Хотя высота там не дотягивает и 2000 метров над уровнем моря. А Восточный Памир -это в два раза выше. Памирские таджики там почти не живут. На Восточном Памире обитают в основном неприхотливые полукочевые киргизы, которые передвигаются со своими юртами и скарбом в поисках корма для скота. Это азиаты с темной, дубленой от солнца и ветра кожей, у которых редко бывает полный набор зубов. Все от недостатка витаминов: на Восточном Памире мало что растет. Оттого скот у киргизов тоже непривередливый – не коровы, как на Западном Памире, а бараны и яки. Я обожаю яков, этих добродушных животных, на вид таких массивных, а на самом деле очень подвижных. Они издают забавные звуки: хрюкают. Яки – это спасение обитателей Восточного Памира, они дают очень жирное молоко, которое мешают с кипятком и заваркой, соли добавляют и топленого масла – получается питательный шир-чай, помогающий согреться в стужу. Благодаря своей длинной шерсти яки могут спать на снегу при минус 50 градусах, а для прокорма им годится самая скудная растительность. Так як – корова снежного человека! Не доводилось встречать его в походах? В памирском фольклоре есть много баек про снежного человека, но я всегда слушал эти сказки вполуха. За тридцать лет много походил по Западному и Восточному Памиру, забирался в самые глухие места -и ни разу не встречал не только снежного человека, но и мало-мальских следов его пребывания. А чего-нибудь таинственного, непонятного – тоже не встречалось? Ну должна же быть мистика гор! Есть места, где очень не хочется задерживаться. Вдруг – без всякого повода – возникает тревога, беспокойство, хочется поскорей уйти. Но я уверен, что этому есть какое-нибудь объяснение. Знаю, что памирцы никогда в горах не ходят в одиночку. И правильно делают – но не из-за снежного человека, а потому что горы непредсказуемы. Вчера была тропа на этом месте, завтра ее нет. Там все может случиться. Вот я как-то пошел разведывать новый путь, прыгал с валуна на валун и упал. Повредил ногу так, что не мог идти. Пришлось пятнадцать километров, как Маресьев, ползти. Тем не менее даже после этого случая я нередко ухожу в горы один. Иногда бывает такая потребность – от людей отдохнуть, а в горах все выветривается моментально.

 

По мургабской дороге столбы, столбы, столбы

«…если вам, читатель, захочется уйти из этого мира, то есть быстро и недорого подохнуть в экстремальных условиях, то место лучше, чем Мургаб на Памире, найти трудно», – вот что можно прочитать в Интернете про самый высокогорный город не только в Таджикистане, но и во всем СНГ. Ну да, Мургаб – место не для меланхоликов. Но что вы хотите от столицы Восточного Памира, расположенной на высоте 3600 метров? Страна столбов, как я называю этот край. Потому что там столбы с проводами вместо деревьев. Каждая вещь, от яблока до спичек, привозная. Над белеными домиками всегда вьется сизый дым: жители жгут кизяк и терескен, другого отопления нет. Огородов тоже нет, ведь каждую горсть плодородной земли придется везти снизу. Но люди живут и выше Мургаба – есть селение на отметке 3900 метров. Там всюду совершенно марсианские пейзажи, потому что при таком разреженном воздухе краски воспринимаются глазом по-другому, намного резче. На Восточном Памире – несмотря на всю его суровость, тоже есть свои красивые места. На самой его границе с Западным Памиром расположено самое молодое высокогорное озеро в мире – Сарезское. Оно образовалось в результате катастрофы. Февральской ночью 1911 года рухнула гора и завалила долину на протяжении 8 километров, похоронив под собой кишлак Усой. Не спасся никто. Высота завала достигла семисот метров – это высота 200-этажного дома. Завал перегородил часть реки, которая стала накапливаться, затопив другой кишлак – Сарез. К счастью, его жители успели бежать, побросав дома. Теперь на этом месте гигантское, прозрачное как слеза озеро глубиной в 500 метров. Такие водоемы называются озерами завального типа и опасны тем, что рано или поздно обязательно прорываются. Если Сарез прорвет, это будет катастрофа похлеще вековой давности. С трехкилометровой высоты вниз обрушится вал шириной в два километра, смывая все на своем пути, меняя ландшафт, разрушая города и села. Затронуты будут сразу несколько стран, поэтому за состоянием памирского озера наблюдают ученые из международных организаций. Красивых горных озер много в Таджикистане. Уже не на Памире, а совсем в другой части страны, недалеко от Пенджикента, ущелье уходит на юг. Там цепь Маргузорских озер завального происхождения – и в каждом вода разного цвета. Приезжих почему-то это сильно впечатляет. А на мой взгляд, гораздо интересней озер целебные минеральные источники. Их на Памире более сотни, причем температура воды в некоторых достигает 80 градусов. Самый знаменитый источник – Гарм-Чашма, находится невысоко, 2325 м, и выглядит как белоснежный холм, украшенный сталактитами. Это известковые натеки, накопившиеся за тысячелетия существования источника. Они каскадами ниспадают к реке, образуя длинную горку, на ее гребне фонтанами выплескивается из подземных глубин горячая минеральная вода. Она выдолбила в горке чаши. Наполненные бирюзовой водой, они выполняют роль бассейнов с разной тем- пературой: в одних вода очень горячая, в других просто теплая – можно выбирать. Мой любимый источник находится в том же Ишкашимском районе, но выше на 140 м, возле остатков древней крепости. Вода бьет прямо из горы. Местные оборудовали там купальню, она выглядит как птичье гнездо, прикрепленное к скале. Рядом грохочет река – так что плещешься на фоне эффектного пейзажа. Вода напитана половиной элементов таблицы Менделеева, после купания – как заново родился.

 

Мазар мазару рознь

Так что собой представляют памир-ские таджики? Почему их вообще таджиками называют, если они говорят на языках, которые таджики не понимают? Выражение «памирские таджики» отражает те древние времена, когда слово «таджик» означало «не тюрок». Так называли тюрки, пришедшие сюда со стороны Алтая, всех, кто говорил на иранских языках. Когда-то памирские языки были просто диалектами одного языка, но в силу географической изоляции, труднодо-ступности многих селений за века изменились так, что теперь носители одного диалекта не понимают носителей другого. Их стало много: чуть ли не каждое селение обзавелось своим языком. Самые крупные - это шугнано-рушанская группа языков, ваханский язык, язгулямский. На них говорят десятки тысяч человек. Но есть, например, ишкашимский язык – на нем общаются между собой не больше двух тысяч человек. Интересно, что памирские языки входят в ту же восточную группу иранских языков, что и вымершие бактрийский, согдийский, скифский языки, а также живой – осетинский. Ну а таджики памирцев не понимают, потому что говорят на персидском диалекте, который принадлежит совсем к другой - западной – группе иранских языков. А мечети на Памире есть? Нет. Памирцы, в отличие от долинных таджиков, не являются ортодоксальными мусульманами – суннитами, а исповедуют ислам шиитского толка, принадлежат к течению исмаилитов. Исмаилиты в чем-то похожи на христианских протестантов: церкви не строят, бога почитают в душе, не фанатичны, не склонны к ритуальности, не молятся пять раз в день в строго отведенное время, пост держат не месяц, а несколько дней и терпимы ко всем другим религиям. Какие странные мусульмане! Может, они еще и женщин своих не чморят? Ну, по крайней мере памирская женщина никогда не закрывала лицо паранджой… Я думаю, исмаилизм так легко привился на Памире, поскольку мало противоречил той вере, которой пришел на смену – древ-неиранскому зороастризму. Ведь даже взять, например, памирский дом. Он традиционно ставится на пять опор, каждая имеет свое имя – Мухаммед, Фатима, Али, Хосан и Хусейн: в честь членов святого семейства пророка. Но что интересно: до прихода ислама эти столбы-опоры тоже были. И есть версия, что символизировали они тогда не святых, а природные стихии: воду, огонь, землю и воздух. Пятый столб, появившийся позже, звался Суруш (ангел). Религия сменилась – сменились только слова, а опоры остались. У исмаилитов свой духовный лидер, Ага-хан IV, высокообразованный, живет в Европе, один из богатейших людей в мире. Его фотография висит в каждом памир-ском доме, где исповедуют исмаилизм. Памирцы чтут мазары – и это опять-таки показывает, насколько исмаилизм лоялен к другим религиям. В данном случае – к язычеству. Мазаром, то есть святым местом, может служить чинара, которой уже тысяча лет, уголок природы, огороженный заборчиком. Там прибиты рога архара и есть место, где можно зажечь поминальный огонь. Поклоняются мазару так: прикладывают пальцы к огню, потом к губам, к глазам и ко лбу. Если по памирской дороге едешь, непременно на пять-десять мазаров по пути наткнешься.

 

А что собой представляет памирская кухня?

Памирская кухня довольно скромная: где мало земли, рацион не может не быть ограничен. Мясо там всегда ели в основном по праздникам. Потому что коровы хоть и имеются, но худые и жилистые, привыкшие лазить по скалам, чтобы добраться до пастбища. Памирцы шутят, что это особая порода – горно-геологическая. Животные белки на Памире обычно заменяют растительными: там много едят фасоли, маша, чечевицы, сои. Любопытно, что во многих регионах Таджикистана даже слова «соя» не знают, а на Памире ее выращивали испокон веков. Горох носили на мельницу и из этой муки делали лапшу – получалось настолько калорийное блюдо, что, позавтракав им, человек весь день работал и не чувствовал себя голодным. Похлебки, каши, болтушки – традиционная пища памирцев. Из тутовника мололи муку и растирали ее с грецким орехом. Раньше в горах много использовали масла грецкого ореха, он там отлично растет. Я пробовал все, о чем рассказываю, ребенком, когда мы ездили в гости к родственникам на Западный Памир. До сих пор помню, какими невероятно вкусными казались мне эти простые блюда.

 

Мумие, е-мое!

Каких туристов водишь в горы -альпинистов? Нет, я технические маршруты не беру: это связано со специфическими рисками. Я просто веду людей посмотреть, как красиво на Памире. И сам высоко не хожу. Однажды только отправился на пик Ленина, теперь он называется пик Абу-али Ибн Сина, дошел до 6400 метров, но началась непогода и пришлось повернуть назад. В прошлом году я водил в горы одного из ветеранов британского альпинизма, но мы не скалы покоряли – он хотел увидеть место упокоения своего друга и учителя. Тот погиб в 1962 году во время первой советско-британской экспедиции на пик Коммунизма. Тело достать не смогли, оно так и осталось там лежать. Уже в более доступном месте товарищи поставили ему памятник – туда мы и шли. Отправились в конце сентября, после первого выпавшего снега – перестали интенсивно таять ледники и можно было пройти через горные потоки. Мы шли по краю, где, казалось, никогда не ступала нога человека. Дерево выросло, состарилось и засохло – так и стоит нетронутым. Куст, поваленный ветром, упал и лежит с незапамятных времен. Что-то вроде затерянного мира Конан Дойля, где чувствуешь себя первооткрывателем. Но я-то знаю, что это чувство на Памире обманчивое. Хотя Памир, занимающий половину Таджикистана, почти не заселен (здесь живет всего 3% населения страны), белых пятен там нет. По Ваханскому коридору идешь – это памирский пограничный регион между Афганистаном и Таджикистаном – и тоже все кажется таким свободным от присутствия человека. А потом – раз, и натыкаешься на древнюю крепость, мощные руины которой поражают воображение. Это свидетельства Шелкового пути, пролегавшего здесь на протяжении двух тысячелетий. И сразу ясно, каким оживленным было когда-то это место. Самое долгое время, проведенное в одиночку в горах? Два месяца. Но это не было бегством от цивилизации. Я участвовал в одной экспедиции, нас было трое. Начальник уехал утрясать какие-то свои дела по селам. Напарник мой через неделю жизни в горах сказал: «Да пусть меня лучше уволят!» – и ушел. Я остался один стеречь аппаратуру. Самое трудное – не одиночество, а то, что не помыться. Горные реки не предназначены для романтического купания: утром надо сначала топором прорубить лед, чтобы зачерпнуть воды.

 

Пока несешь ее в котелке до палатки, она опять замерзает…

Это был период, когда распался Союз, все метались в поисках заработка и торговали мумие. Я тоже включился в эту лихорадку. Мумие – экскременты пищухи, ушастого грызуна, живущего в высокогорье, смешанные со смолой деревьев и еще какими-то природными добавками. Это одна из версий происхождения мумие, а вообще их много. Но лечебный эффект несомненен: я сам залечивал с помощью мумие сломанную руку – она срослась в два раза быстрее обычного. Памирцы издавна использовали его как панацею от многих болезней. Мумие, как и мед, не имеет ограничений во времени: может хоть тысячу лет пролежать – и не испортится. В природе, кроме этих двух веществ, ничего подобного больше нет. Но мумие очень легко размывается водой. Поэтому найти его можно только в очень сухих, недоступных для дождей местах – в гротах, пещерах. И никогда нельзя предсказать, сколько его: бывает, что один килограмм, а бывает, что и сто. Мумие надо не просто собрать, но еще и долго выпаривать – сложный процесс. Ой, даже вспоминать об этих временах не хочется! Я тогда выпаривал, выпаривал, потом надоело – плюнул и все свои припасы раздарил. Нынешние туристы тоже, наверное, хотят найти мумие? Это невозможно, в тот период дикого собирательства все доступные пещеры обчистили, и теперь за ним надо идти очень высоко. Нет, мумие туристов не интересует – им поохотиться бы.