Первые памирские маршруты и «посвящение» в геолога

По сути дела для геологов база ПГРЭ (памирской геологоразведочной экспедиции) близ Мургаба была маленьким островком цивилизации, затерянным среди диких, суровых гор. Здесь геологи приходили в себя после долгих маршрутов или длительных стационарных работ, где твой дом – твоя палатка, основной спутник – собачий холод, еда – дважды в сутки и работа – от восхода до заката. Теплые, чистые комнаты, электричество, книги, радио, кино, трех разовое питание, причем с нормальным обедом из первого, второго и третьего, - все это после суровых полевых будней доставляло особое удовольствие. Но это я понял потом, а первый свой день в 1963 году на Восточном Памире наслаждался тишиной и созерцанием непривычных для меня окрестностей.

Полным ходом шла подготовка к предстоящим маршрутам, все суетились как-то радостно, упаковывали снаряжение и рассказывали разные байки про необычные приключения в горах, пещеры со следами древних стоянок, снежного человека и др. Все это было чрезвычайно интересно, но школьный разум тогда не смог запомнить все явное и неявное, что легенда, а что выдумка.

 

Чувства переполняло само пребывание на Памире, в составе геологической экспедиции, необычных условиях и что ж я там расскажу, вернувшись в Душанбе. Поэтому я слушал, слушал и привыкал к высокогорному климату, своей роли «первопроходца».

 

Удалось узнать, что Мургаб - столица Восточного Памира, самый высокогорный в нашей стране (тогда СССР) районный центр, 3567 метров над уровнем моря. Здесь не растут деревья, каждый кустик и клочок зелени на улицах Мургаба – предмет заботы и гордости местных жителей. Что Мургаб – также большая река. Истоки ее находятся далеко за пределами Советского Союза, она начинается из-под ледниковых ручьев, стекающих с ледников Гиндукуша в Афганистане. Здесь из ручьев образуется небольшая речка, которая втекает на нашу территорию в юго-восточном углу Памира, в Кзыл-Рабате и еще носит название Аксу. Это довольно спокойная река. Проходя по Памиру, она медленно петляет по широкой выровненной долине, покрытой зелеными лугами.

 

У развалин старого укрепления Пост Памирский (много позже мне пришлось там побывать и увидеть эти развалины – память доблести русским пограничникам, казакам конца 19 века) в Аксу впадает река Акбайтал. С этого места она называется Мургабом. В 40 км от поселка Мургаб, на пологом левом берегу реки Аксу, примерно в 400 метрах от её русла находится Мургабский метеоритный кратер, называемый местными киргизами кратер Чолган Тумшу (место, где упала огненная звезда, молния»). Рассказы очевидцев о падении метеорита – огненного шара величиной с кутаса (памирское название яка) примерно 200-250 лет назад передаются из уст в уста и покрылись множеством легенд, часть из которых пересказывают геологи, поэтому уже трудно установить, как же всё было на самом деле!?

 

Если по всему течению Аксу и по верхнему Мургабу можно прекрасно проплыть на лодке, то водный путь по нижнему Мургабу крайне затруднен. Пороги и перекаты, где река в пене несется по камням непрерывным каскадом, не позволяют двигаться на лодке. Пройдя около 100 километров по узкой щели, Мургаб впадает в Сарезкое озеро. Озеро очень молодое. В1911 году огромный сектор горы возле кишлака Усой обрушился в долину. Кишлаки Сарез и Усой были погребены под обломками. За запрудой стало образовываться долинное озеро: сейчас его длина около 60 километров.

 

Глубина озера возле завала свыше 500 метров, и в настоящее время его площадь 80-90 квадратных километров воды. Из-под Усойского завала сейчас фильтруются маленькие ручейки, которые, сливаясь, образуют реку. Пройдя несколько километров, она сливается с рекой Кударой и уже отсюда именуется Бартангом до тех пор, пока не впадет в Пяндж.

 

По реке Пяндж проходила тогда государственная граница между СССР и Афганистаном. Там, в далеком 1943 году в пограничном кишлаке Даштиджум, впервые увидели и полюбили друг друга мои родители. Фактически там и зародилась наша семья, Набоковы плюс Михалевы. Как и почему они туда попали это совсем другая удивительная история… Река Пяндж, спустившись в узкие каньоны среднегорий, превращается в Амударью, которая, пройдя еще многие сотни километров, впадает в Аральское море.

 

Так я внимал два дня, на третий мы отправились на машине в низ, вдоль реки Мургаб к перевалочной базе, к ущелью Элису. По противоположной стороне реки для нужд нашей экспедиции перегонял «гужевой транспорт»-4 ишака и одну лошадь Кумат - наш караван-баши. Ишаки были выбраны самые здоровые и крепкие. Постепенно, по мере нашего движения вниз по долине, а, следовательно, и по мере уменьшения абсолютной высоты местности, величина кустарников все увеличивалась, а в конце пути, в четвертом часу дня мы увидели первую облепиху, а затем стали появляться и березы. После памирской пустыни – холодной, суровой, без зелени, без жизни, где только ветер свистит в бурых скалах, приятно было слушать шум листвы, веселый говор воды и пересвист пернатых и просто не верилось, что мы были всего в одном переходе от безжизненных пустынь Памира.

 

Машину разгрузили, водитель по имени Коля благодарно пожал нам руки, точно не он нам, а мы ему помогли добраться так далеко. Затем Коля развернул машину и, погудев на прощанье, быстро исчез за ближайшим поворотом.

 

Итак, мы остались одни.

После прекрасного ужина стали укладываться, обсуждая предстоящий на следующий день переход по висячему мосту через реку Мургаб, маршрут вверх, по ущелью Элису, к месту дислокации и работы нашей поисково-разведочной геологической партии в этом сезоне. Не раз и не два подсчитывали вес того груза, который могут поднять ишаки и наша единственная лошадь, всегда получалось многовато. Палатку не ставили, а постелили кошму и на кошме разложили спальные мешки. Настроение было хорошее, предстоящие свершения манили своей не предсказуемостью, рассказы о приключениях в горах казались не вероятными. Особенно много говорили о снежном человеке, верней о следах и признаках его существования на Памире.

 

Вообще, если суммировать все рассказы и отнестись к ним с доверием, то можно составить себе следующую картину. В наиболее труднодоступных и совершенно безлюдных районах Памира, а именно в долинах Базардары, Акджилги, Западного Пшарта, нижнего Мургаба и ряда рек, впадающих в Сарезское озеро с юга, а также в районе нижнего Биляндкиика, Каинды и Саук-дары, некоторые киргизы встречали дикого человека – голуб-явана (снежный человек). Дикий человек весь покрыт шерстью, за исключением лица; ни огня, ни орудия он не знает, но может швырять камни и палки, он избегает людей, питается корнями и мелкими животными – зайцами, сурками, которых может поймать или убить камнем; зимой по глубокому снегу может загнать архара – горного барана или киика – горного козла. Передвигается он быстро и, по-видимому, не имеет постоянного пристанища. Сейчас он встречается очень редко, раньше встречался чаще.

 

Под эти рассказы было приятно засыпать. Я в последний раз выглянул из спального мешка, оглядел склоны, - скала над нами была прочной, не грозила обвалом, да и камни, упавшие с нее, на нас не попали бы – мы были достаточно далеко; с другой стороны, скала защищала нас от камней, которые могли скатиться со склона. Успокоившись на этот счет, я покрылся поверх мешка телогрейкой и сразу заснул, чтобы проснуться «великим» первооткрывателем из школы №20 города Душанбе! Какая огромная радость охватывает, когда поднимаешься с караваном в горы! …

 

Все выше и выше поднимается тропинка по склону сая.Высота уже более 3,5 тысяч метров.

Мы медленно поднимаемся вдоль реки Элису. Это довольно-таки широкая долина с плоским дном, окруженная крутыми склонами гор. Склоны покрыты скудной пустынной растительностью – низкими кустами терескена и полыни. Только по плоскому дну долины, вдоль русла реки разбросаны полосы лугов. Идет постепенный подъем. Ни стад, ни людей, ни юрт. Древесную растительность уже давно сменили альпийские луга, но трава только вдоль пойменных мест Элису. Здесь уже не человек хозяин – здесь царствуют звери. Вдруг у подножья крутого склона видим какое-то каменное сооружение. Подходим. Это на узкой правобережной пойме реки Элису горячий источник (температура от 44 до 63 градусов по Цельсию), который вытекает среди больших валунов в виде шести грифонов. Вода энергично выбивается со дна неглубоких воронок, увлекая за собой мелкий песок. Одновременно с водой поступает азот в виде мелких пузырьков. А каменное сооружение – примитивный домик для отдыха. В нем оказались спички, соль и несколько сухариков, подвешенные таким образом, чтобы не съели грызуны. Со слов геологов, это такой обычай среди местных жителей оставлять для случайных путников средства для выживания.

 

Позже мы не раз бывали на этом горячем источнике, купались, «валяли дурака». Горячие источники – это чуть ли не единственное место, где в полевых условиях можно хорошо помыться, получить заряд бодрости, или, по крайней мере, облегчение от всех невзгод, что придает им некую «святость». Традиция почитания в народе водных источников уходят своими корнями в глубокую древность. С давних пор местные жители устраивали здесь алтари – маленькие ниши в скале рядом с тем местом, где вода выходит на поверхность. Обычно там лежат различные священные предметы и почти всегда – рога кика или архара. Увидев такие рога, безгранично восторгаешься чудесам природы.

 

А караван идет все выше и выше, ущелье сужается, дышать становиться все трудней. Но настроение хорошее! Привет тебе неизведанный Памир! Несмотря на близость снега, лежащего уже на всех горах над нами, и большую абсолютную высоту (примерно 4000 метров над уровнем моря), солнце греет очень сильно. Элису вдруг делится на два красивых и глубоких, и длинных сая. Пройдя еще немного по одному из них, мы останавливаемся на широкой площадке, где и разбиваем лагерь. Мы сегодня прошли около 20 км, все измотались. Но от усталости не осталось и следа, после того как плотно поели, радостные и счастливые (особенно я), стали готовиться к ночевке. В закатных лучах заблестели осыпи, стало сильно холодать.

 

Сумерки здесь сгущаются очень быстро цветами от красного до темно-фиолетового, услаждая взор. Над головой открывается небо с мириадами загадочных миров. Хочется раствориться в нем, навеки погрузившись в блаженство вечности. Как на огонь или журчащий ручей на такое небо можно смотреть бесконечно. Особенно это понятно тем, кто хоть раз провел ночь в горах Памира в одиночестве. Что же будет завтра?

В горах утро холодное, вода в ручьях и на заводях замерзает. Из-под одеяла или из спального мешка вылезать не хочется из-за резкого перепада температур. Но нужда заставляет, ты быстро одеваешься, зубы стучат, выбегаешь из палатки, берешь молоток, разбиваешь лед, добываешь воду, умываешься и…ждешь, когда взойдет солнце. В горах солнце появляется вдруг сразу, ущелье наполняется волшебным светом, а солнечные лучи как живые: их можно потрогать, почувствовать их обволакивающее тепло, поговорить с ними, поделиться радостью. Когда смотришь на солнце, прищурившись, лучи переливаются всеми цветами радуги, чувствуешь себя как в доброй сказочной хрустальной стране, где все возможно. О Великое Солнце! Как же тебя не хватает в не погожие дни! Теперь немного о палатках. Это обычно четырехместные палатки с утепляющей байковой прокладкой, на землю (пол) стелется кошма. Как правило, у каждого ватный матрас и одеяло или спальный мешок. В темное время суток использовалась керосиновая лампа или специальные спиртовые таблетки, которые одновременно служили источником дополнительного тепла. Поэтому с вечера в палатках всегда было тепло (относится к летнему периоду), а утром в высокогорных условиях был всегда «собачий холод». В горах Памира по утрам вставать, вылезать из-под теплого одеяла, умываться и ждать, когда согреешься, уже само по себе большое событие. Зато потом как хорошо и радостно, вновь любуешься панорамой, твой взор обнимает окружающее пространство гор. Очень люблю утро, особенно солнечное, появляется хорошее настроение и жизнь улыбается тебе. Есть поверье, что в такие моменты желания исполняются.

 

Наконец все утренние процедуры закончены и меня познакомили с должностными обязанностями, научили, что и как делать, объяснили чего не надо делать. Выдали радиометрический прибор РПП – 1 с трубкой похожей на хоккейную клюшку, блокнот и карандаш и проверили мою готовность работать в условиях высокогорья. И!!! Я всегда любил лазать по горам с раннего возраста, особенно, будучи в пионерских лагерях. Но в высокогорье совершенно другие условия, там нужно все делать очень медленно, иначе сбивается дыхание и затрудняется передвижение. А как быть нам, молодым? Ну, в общем, я не сдрейфил, да здравствуют покорители гор!

 

Следуя традиции, геологи стали отпускать бороды, в глазах появилось чуть вызывающее задорное выражение, деловой была даже суета. Настроение у всех было замечательным, погода благоприятствовала, и все рвались в бой. До вечера оставалось уже немного. Вскоре солнце скрылось за хребтом, и на лагерь медленно и тихо опускалась прохладная вечерняя тень. Похолодало. Стихал рокот реки и шум далеких водопадов. В тишине неторопливо менялись краски и освещение: происходило ВЕЛИКОЕ таинство превращения дня в ночь. В палатке тепло и уютно, разговоры геологов действуют убаюкивающее, что там будет завтра? Уже в полусне я снова великий путешественник, которому все подвластно и по плечу. С радостью в душе и на лице я заснул… Хороша жизнь! На следующий день я отправился в первый в своей жизни рабочий МАРШРУТ. Напарником я был у самого опытного и мудрого геолога Марика Идрисова.

 

Что же такое маршрут у памирских геологов? Это утром, на завтрак макароны по-флотски и целый день по азимуту, обозначенному на маршрутной карте, лезешь в гору. Геолог периодически на скальных выступах молотком отбивает выбранные камни, долго их рассматривает, какие то складывает себе в рюкзак, а иногда и своему напарнику. Моя задача в это время проверять показания прибора, записывать показания в блокнот примерно через каждые 100 метров, за исключением аномальных проявлений. Как правило, маршруты проходят в пределах абсолютной высоты 4000 – 5000 метров над уровнем моря. В нашем отряде была традиция при подъеме на высоту более 4807 метров (самая высокая точка в Западной Европе в Альпах, гора Монблан) символично сплюнуть, имея в виду - на всю буржуазию. А если рядом пик (вершина горы) более 5000 метров, то делается небольшой крюк, вершина покоряется и там обязательно из камня складывается пикет, а под нижний камень кладется записка с датой восхождения, именами и фамилиями покорителей, их адресами. Для таких случаев всегда в запасе была вареная банка сгущенного молока, содержимое которого смешивалось с фирновым снегом и торжественно поедалось на самой вершине как мороженое-приз. В те далекие времена все горные вершины Памира 6000 метров и выше уже были «окрещены» первовосходителями, как правило, альпинистами. А у некоторых других, пониже, были названия, бытующие у местного населения. Но было много вершин, в том числе 5000 метров и выше, которые не имели никакого названия. Так мы эти вершины (покоренные нами) называли, сами себя не стыдясь. Это была своеобразная забава геологов, «мстившим» альпинистам за их приоритеты в этой сфере. Таких «покорений» за три сезона было не менее 11, фантазий для «крещения» вершин у нас было с избытком и мы свои возможности использовали на полную катушку. По существующему не гласному закону гор следующий, кто взойдет на такую вершину, должен оставить свою записку, старую забрать и предыдущим восходителям сообщить о новом покорении. За 45 лет ни одной информации не получено о новых восхождениях на «наши» вершины. Вполне вероятно, что и сейчас, там далеко на Памире, на этих пятитысячниках, сохранились наши пикеты и записки. Ничто не изменилось с тех пор на Восточном Памире! …

 

Подъем в гору в условиях высокогорья не простой, можно сказать трудный. Из-за нехватки кислорода в воздухе дышать трудно, кислорода не хватает и мышцам, поэтому ноги как ватные, а вес любого груза на высоте будто удваивается. Движение по горному массиву сопряжено с рисками для жизни. Иной раз проклинаешь себя за то, что взялся не за тот гуж. Но какое счастье, когда ты на вершине, особенно когда тебе 15 лет! Ветер, безграничная даль, облака внизу, небо синее как океан, сказочная красота. Ты словно кудесник, которому, если захотеть, подвластно все. Ты один на один с могучей природой, ты счастлив! Там на высоте, когда ты выше самих гор понимаешь, что Памир – это не только нагромождение гор, это иное измерение, чудесная страна со своими непостижимыми для мира равнин законами. Здесь будущее лучится из прошлого, здесь звучит, как животворящий родник, чистый голос совести. Здесь душа возвращается к своим древним истокам.

 

Много позже, когда я познакомился с книгами Дмитрия Верищагина и его системой навыков дальнейшего энергоинформационного развития (ДЭИР), это, так называемое эталонное состояние, когда ты на вершине и от всех органов чувств поступают только приятные и гармоничные сигналы, не раз использовалось мною чтобы сохранить удачу и здоровье, принять правильное решение. Но вернемся к первому маршруту…

 

Он не очень запомнился. Маршрут для меня выбрали щадящий, по горам я умел лазать и только периодически у геолога испрашивал подтверждения: «Действительно здесь не ступала нога человека?». Больше всего понравилось спускаться с высоты по осыпям, особенно мелким. Трудности позади, шаги семимильные, скоро обед-ужин. Получил-таки первое замечание за не обоснованную рискованность спуска.

 

В лагере нас ждали как-то особенно. Оказалось, что героем дня был именно я, и для меня готовилась процедура «посвящения в геолога». Было приготовлено не мысленное для высокогорья кушанье (вода на высоте 4000 метров кипит при температуре примерно 78 градусов и сварить там чего-нибудь вкусное проблематично), был питьевой спирт (тогда он еще продавался в магазинах Мургаба) и много хороших и добрых слов. Мне как «малолетке» спиртное не полагалось и мне торжественно, как бы мою долю, под аплодисменты присутствующих вылили на голову. Ура, Ура, Ура! Так я стал полноправным членом сообщества геологов. Держись геолог, крепись геолог, ты ветру и солнцу брат…(слова из песни).

 

Далее все шло по распорядку и режиму, по традиции строго соблюдаемому в полевых условиях. Три дня в маршруты, один день камералка (это работа с документами), три дня в маршруты, один день камералка и один день свободный. Такой график работы всегда выдерживался. После маршрута и сытного ужина (обычно это наваристый суп) собирались в одной из палаток, где шли бесконечные разговоры о жизни, приключениях, гипотезах происхождения Земли и человечества. Часто спорили на профессиональные темы. Мне школьнику тогда приходилось только слушать, было чрезвычайно интересно, многое не понятно, но именно такие «вечеринки» пробудили меня к активному образу жизни, чем и довольствуюсь по настоящее время. Огромное спасибо и низкий поклон моим наставникам, добрым и хорошим людям, геологам с большой буквы: Людмиле и Марику Идрисовым, Юре Шамрай, Стасу Тарноруцкому, Ивану Палыга и многим другим фанатам Памира, с кем свела меня судьба в те годы. Хочется немного рассказать о геологах, с которыми мне посчастливилось работать и жить в горах Восточного Памира. Кто они?

 

Почему оставив близких, нарушив обычный, спокойный уклад жизни, идут они снова и снова в экспедиции? Ради славы или в погоне за приключениями? Может быть, это просто неисправимые бродяги-романтики, которым не сидится дома? Какие они разные по возрасту и характеру! Это, в первую очередь, влюбленные в свою профессию люди, мастера своего дела, не боящиеся и любой подсобной работы, требовательные к себе и своим товарищам, готовые всегда прийти им на помощь. Они веселые и общительные, обязательно в хорошей физической форме, не унывающие и не теряющие присутствие духа ни при каких обстоятельствах. И конечно они изобретательны, смелы и находчивы, неутомимые романтики и искатели. Их объединяет единая цель – это выполнение большой и сложной программы по разведыванию полезных ископаемых во благо людей, проживающих в ту пору в большой стране СССР. (Может это с пафосом, но так было в те времена). Рулевым в нашем отряде была, конечно, Людмила, главный геолог. Это ум, честь, слава, ответственность, энергичность, она все успевала и легко подчиняла разумными решениями и обаянием. Самое ругательное слово у нее было «пижон» или «пижоны», что означало надо подкорректировать свое поведение или действия. Я ей благодарен за то, что меня пятнадцати летнего мальчишку не побоялась взять в столь ответственную и сложную экспедицию, фактически дала путевку в жизнь. И то, что эта жизнь нравится мне и посей день, что до сих пор вспоминаю и люблю Памир, подтверждается настоящими писательскими изысками, подготовкой и осуществлением пилотного проекта «ПАМИР. ПУТЕШЕСТВИЕ К «ПОДНОЖИЮ СОЛНЦА».

 

Марик (муж Людмилы) мудрый и все знающий. Столько, сколько он рассказал различных историй, легенд, анекдотов и случаев из жизни, трудно было даже вообразить. Любимыми у него были две поговорки: «Спорить с начальством все равно, что плевать против ветра» и «Себя не похвалишь, ходишь как оплеванный». Смысл последней поговорки долго понять не мог, только спустя годы эта тайна мне открылась и добавилась еще одна поговорка: «Себя надо хвалить. Источник вскоре забывается, а хорошие слова остаются!». Между собой геологи его звали «старый», он об этом знал и не обижался. Без него ни одно маломальское событие в «поле» не происходило. Апофеозом всегда было его умение незаметно, с помощью шприца из НЗ у главного геолога стащить спирт, подменив его простой водой, и всегда это была крайняя необходимость. Стас. Опытный геолог, великолепный спорщик и «ходячая» энциклопедия. С ним интересней всего было в маршруте. Во-первых, он никогда не торопился, во-вторых, по ходу движения всегда объяснял, что он делает с помощью геологического молотка, что за камни он рассматривает и почему и т.п. То есть уроки и школу молодого геолога я прошел у него. После каждой экспедиции обязательно привозил домой полюбившиеся мне породы и кристаллические образования минералов, о которых уже словами Стаса рассказывал много интересного одноклассникам. Позже у него в квартире я увидел большую, в пол стены фотографию горного пейзажа и заразился самой идеей фотографировать и делать большие фотографии горного многообразия. Иван Палыга. Добрый и молчаливый. Мой непосредственный начальник по геофизическим делам.

 

В тот период он заочно учился в ВУЗе, поэтому основное свободное время «грыз» науку. Любил играть в шахматы. Игра в шахматы не мене трех примерно одинаковых по классу геологов в полевых условиях вещь поразительная и увлекательная. По крайней мере, что такое ферзевый гамбит я узнал там впервые и даже выучил одну партию, которую успешно использую по настоящее время. Родственники Ивана, живущие на Украине, обязательно в сезон присылали ему сало. Кто и как привозил сало в геологический отряд, для меня было загадкой, но всегда это было неожиданно и для всех большой радостью. Почему? Да потому, что оно было для нас дополнительным пайком (обеды с собой по существующему правилу с собой не брались), который с великим удовольствием съедался вместе с чесночной головкой на вершине маршрута. Вкусней этого сала я, пожалуй, больше не ел за всю свою сознательную жизнь. Юра Шамрай, новоиспеченный геолог с университетским образованием. Предыдущий год он проходил преддипломную практику в ПГРЭ, поэтому его уже все знали. Балагур и весельчак, с неизменной гитарой. Мы жили в одной палатке и, как правило, все посиделки происходили у нас. Это вечные разговоры о происхождении земли, гор и др., игры в карты, почему-то только в «дурака» и песни под гитару. Юра и научил меня играть или точнее, аккомпанировать себе, напевая незаурядные песни. В чем я ему очень благодарен. Первая песня, с которой все и началось, была «Течет речка по песочечку, моет золотишко». Потом было много других песен, но больше всех я дорожу памирским наследием.

 

Повар Груша, коренной житель Западного Памира. Никто толком не знал это его настоящее имя или кличка, готовил не важно, но он всегда был с отрядом и служил своего рода талисманом. На его долю выпадало немало трудностей, так как развести огонь (в этих целях использовался в основном кизяк и терескен) и сварить что-нибудь вкусное в условиях высокогорья всегда проблематично. Добродушный человек, всегда с хорошим настроением, под два метра ростом, с ним было спокойно и как-то по-домашнему. С Грушей интересно было разговаривать о местных обычаях, традициях, о которых в ту пору я почти ничего не знал и вообще, мало чего знал. Его «заслуга», что до настоящего времени гречневая каша, приготовленная с мясными консервами, для меня худшие воспоминания о прекрасном времени походов и экспедиций. Но вернемся к жизни в лагере. Быстро все подчинилось рабочему ритму, лицо и губы обветрились «как скалы», проявился необыкновенный аппетит и необыкновенные противоречивые желания. Не хочется вставать утром, но хочется идти в маршрут, не хочется подниматься в гору, но все-таки поднимаешься, чтобы с превеликим удовольствием лицезреть на великие просторы и затем быстро спуститься с вершины, лучше по осыпи в полете фантазий и в физическом смысле. Но лучше всего вечерняя палатка, бесконечные разговоры о приключениях, песни под гитару «главное ребята сердцем не стареть…», «из окон корочкой несет поджаристой…» и другое, что до сих пор вспоминается с добротой и теплотой. В один из свободных дней попробовал покататься на нашей лошади. Внешне она выглядела спокойной и безпроблемной, поэтому я, имея навыки езды на ишаках, легко на лошадь взобрался и «ба пеш», что в переводе с таджикского означает ВПЕРЕД. Но сразу же понял, что даже такая кляча, как наша, далеко не ишак. Чего-то она испугалась и понесла прямо на скалы. Так как я по глупости и молодости не узнал у старших товарищей основ управления столь сложным «агрегатом» и попробовал повернуть лошадь на тропу так, как это делают с ишаком, похлопывая его по шее рукой, то конечно только усугубил положение. Лошадь еще сильней испугалась, поскакала быстрей и… я уже стал прощаться с жизнью! Но перед самым опасным местом она вдруг остановилась, видимо инстинкт самосохранения, и я облегченно вздохнул, вытер пот с лица, слез с лошади и повел ее за повод в лагерь, ожидая взбучки. На удивление, к этому происшествию все отнеслись спокойно, можно сказать и не заметили его, но для меня это стало большим уроком на всю оставшуюся жизнь – не знаешь дела, не лезь в него.

 

Приключений в таких экспедициях, всегда много, все их описывать и скучно, и не реально, но об одном из них хочу поделиться. Это встреча с дикой козой (кииком) и козленком во время возвращения с маршрута. Получилось так, что при спуске мы резко повернули за скальный выступ и чуть ли не столкнулись с этой дивной парой. Как такое могло случиться, до сих пор остается загадкой, но тогда неизвестно кто больше испугался. Горные козлы довольно-таки крупные животные, очень осторожные, а крутые склоны для них родная стихия. Вот коза резко и «дернулась» после такой неожиданной встречи, перепрыгнув через глубокий обрыв. Козленок побежал за ней, но не допрыгнул, упал в пропасть. Послышался грохот, падающих камней, и мы в отчаянии пошли посмотреть, что же случилось. Не успели мы подойти к краю обрыва, как увидели поднимающегося по противоположной стороне козленка и его маму – козу, которая ждала его на краю обрыва, с любопытством поглядывая в нашу сторону. Когда встреча с козленком состоялась, коза как бы в знак благодарности покивала нам головой и быстро скрылась с козленком за поворотом. После возвращения в лагерь мы с восторгом рассказали о случившимся. Нам конечно в таком подтексте не поверили, но это была истинная правда, у меня до сих пор перед глазами встреча-идиллия этой пары и благодарные кивки за невмешательство в естество происходящего. Наш отряд специализировался по поиску флюорита или по другому - плавикового шпата. Этот минерал применяется в качестве флюсов в металлургии, получения плавиковой кислоты и ее солей. Монокристаллы используются в оптике. Запасов было разведано достаточно, только никто не знал тогда и представить себе не мог, как добывать флюорит в этих местах в промышленных объемах. К началу августа работы в районе Элису были свернуты, и наш отряд перебазировался в другое место, называемое Базардарой. Этот район поиска находился на противоположной стороне хребта от Элису, но чтобы туда добраться пришлось вернуться в Мургаб, проехать на машине более ста километров и пройти пешком еще почти 20 км. Район урочища Базардара намного обширней, там, в последующем еще два года наш отряд занимался разведывательно-поисковыми работами. Особенностью Базардары было то, что именно в 1963 году нами были обнаружены там, древние выработки и остатки построек, как оказалось средневекового городища, археологические раскопки которого стали вестись с 1964 года. В настоящее время это достопримечательное место. Здесь археологи встретились с поселением специального назначения – поселением рудокопов, добывавших серебро в10-11 веках нашей эры.

 

Там же в районе реки Ак-Джилга были обнаружены древние наскальные рисунки мифологического характера. По предположению ученых эти рисунки могут быть связаны с одной из волн движения «Ариев» в Индию. Тогда, мне школьнику, было невозможно представить и соотнести события того времени на Памире, в Азии и Европе: 988 год – Владимир Святой принял христианство на Руси; 1010 год – образовался город Ярославль; 1048-1131 годы жил и творил Омар Хайям, известный во всем мире поэт, автор изящных и точных по форме и глубоких по мысли рубаи, создатель знаменитого «Рубайята», ученый–астроном, математик, физик и философ; 1147 год – первое упоминание о Москве, что это время до монголо-татарского нашествия. Да этого мне и не надо было! Говорят же, счастливое детство, вот я беззаботно и наслаждался выпавшей счастливой долей, добрым отношением ко мне старших товарищей и бесконечному потоку новой для меня информации, просто лившейся из уст всех участников экспедиции. Все было примерно как в песне моего любимого тогда певца, Жана Татляна: «В сказках все просто, рядом живут, нищий, богатый, честный и плут. В сказках волшебники людям дарят добро, только добро. Сказочный замок, где-то стоит, правда там правит, а кривда молчит. Нравиться людям делать добро, только добро!!! »…

 

Наступил сентябрь, пора было мне возвращаться в школу. Так как я еще не имел паспорт, а допуск в пограничную зону был оформлен по документам Людмилы Идрисовой, поэтому пришлось ей (опять Людмиле большое спасибо и низкий поклон) сопровождать меня. Формальным поводом для поездки были находки с древних руин, среди которых были две монеты (позже было установлено, что одна монета-Фергана, 987 год, вторая монета-Кашгария, 1005 год), которые считалось обязательным предъявить археологам в Душанбе, куда нам предстояло добраться на самолете через город Хорог. Пешком, в два этапа, протопав около 30 километров, мы вышли на памирский тракт в районе озерка Ак-Балык (Белая рыба). Озеро очень глубокое, вода в нем кажется, темно фиолетового цвета и с озером связано очень много легенд. Это Аличурская долина, плоская как тарелка, шириной в добрых пять километров, которая поднимается на восток в красивом окаймлении двух снежных хребтов. Здесь постоянный, почти непрерывный ледяной ветер, морозные даже летом, ночи, снег вместо дождя, луга, поросшие низкой жесткой осокой, и болота, замерзающие чуть ли не каждую ночь даже в самый разгар лета. Вечная мерзлота на лугах Памира обычное явление. Благодаря ней, луга Крыши Мира выглядят как кочковатая болотистая тундра.

 

Пока ждали попутный транспорт, об этом всем рассказывала Людмила. Она очень интересный рассказчик, доходчиво и просто, как учительница объясняла непонятные словообразования и др. Продрогли окончательно, пока нас не подобрала, шедшая в сторону Хорога машина. До Хорога добрались как-то не заметно. Веселым был водитель, дорога после перевала Койтезек (высота 4371 метр) шла все время под уклон, появились деревья, по которым я уже успел соскучиться, опять наступило лето! Все как в поговорке – дорога домой всегда короче. Хорог – самый крупный (он же единственный) город Памира. Это столица Горно-Бадахшанской области и удивительный город: в нем не возможно заблудиться. Почему? Да потому, что состоит он из одной улицы, протянувшейся на несколько километров по ущелью, вдоль реки Гунт, до впадения в реку Пяндж. Город Хорог расположен на высоте свыше двух километров, здесь отлично растут тополя, яблони, абрикосы и тутовые деревья. О том, что памирский тутовник самый вкусный на свете, я смог убедиться позже, в 1964-1965 годах, когда вновь мне, к моей большой радости, снова пришлось здесь побывать. Уже в сумерках мы добрались до поселка Поршнев, где находилась база Памирской экспедиции, там цивильно и переночевали. 10 сентября, утро, мы в аэропорту г. Хорога. Нам очень повезло с погодой и тем, что был не самый активный период перелетов, поэтому нам достались места в самолете. Как взлетели, как летели над легендарной рекой Пяндж, по узким ущельям, чуть ли не касаясь крыльями скал, ничего не помню, так как перед глазами уже были встречи, встречи, рассказы, рассказы и еще раз, встречи и рассказы о «мужественном покорителе памирских высот и славном геофизике современности» и вот мы в Душанбе… …Еле дождавшись первых уроков в школе, я геройствовал при полном ко мне внимании и понимании одноклассников и учителей. Интерес был не поддельный, видимо мне это очень понравилось, с тех пор тема Памир, горы, экстремальные условия, палатки, костер, песни, мужская дружба и радость познания и достижений стали для меня центральным направлением на моем жизненном пути. После памирской экспедиции я стал другим, возмужавшим, более уверенным в себе и мир представлялся мне тогда безоблачным, таинственным, но познаваемым.

 

Да здравствует Памир!

Да здравствуют люди «презревшие грошовой уют и не посильный труд»!!! Да здравствует жизнь и новые свершения!!! Закончить сие повествование хочется замечательным стихотворением Ольги Дудниковой, которое было специально написано к моему шестидесятилетию (как же быстро бежит время!).

 

Памир прекрасен в наготе своей  Тот, кто силен в намереньях своих

Суровой красотой с статью ледников… И, выбрав цель, он не сойдет с пути,

Любить его не каждый из людей  Кто не утратил гибкость дум своих,

Способен – философов удел и мудрецов… Мечтает Шамбалу найти,

 

Тот же, кому дана такая благодать,  Того пускай Всевышний одарит

Открыт душой и сердцем чист!  Улыбкой ласковой своей…

Не впустят горы, если не отдать  Душа, пускай, как в Космосе парит,

С Любовью Книги жизни лист… Любовь пусть будет рядом с ней…

 

Желаю, чтобы Вам хватило сил Деянье совершить,

Теплом души и блеском глаз Любимых одарить,

Преграды жизненных дорог пусть будут Вам смешны,

И Радость со Счастьем на порог прийти навек должны!

 

 

Бибирево, январь 2011 года