По Таджикскому Памиру

Лишь ему удается проскочить в скальные ворота между горными громадами Памира и сесть на крошечный аэродром. Вглядываюсь в склон горы, нависающей над городом, и замечаю выложенную из камня белоснежную надпись на английском: «Добро пожаловать, правящий имам!», а ниже – огромный знак знамени исмаилитов, одной из главных ветвей шиитского ислама. Артефакт существует с 1995 года и регулярно обновляется. И Правительству Таджикистана, прошедшему горнило Гражданской войны, в существующих непростых экономических и политических условиях с этим обстоятельством приходится мириться. Я же, через два месяца после предыдущей экспедиции (см. заметку «Прикосновение к Пакистану» в газете «Кавказская здравница» № 109 (22241) от 23 сентября 2017 года), вновь оказался среди представителей исмаилитского общества. Выполнение поставленных профессиональных задач предоставляло возможность разносторонних контактов, позволяло знакомиться с различными сторонами жизнедеятельности. В результате расстался со страной с впечатлением о высокоэффективной роли и влияния на жизненную ситуацию по обе стороны горной реки Пяндж международной гуманитарной Сети Организаций Ага-Хана по развитию.

В Пакистане вершины Гиндукуша – Каракорума –Гималаев отвлекли меня от должного внимания к особенностям уклада местного населения. Хотя в памяти запечатлелось и отсутствие мечетей, и открытости, уважительное отношение к женщинам (никогда не носившим паранджу), а так же, несмотря на скудную жизнь в поднебесье, достоинство, выдержанность, спокойствие, вежливость. И подчеркнуто благожелательное отношение к русским. Там же, в отреставрированном семисотлетнем форте Балтит, некогда служившем резиденцией миров Хунзы, исмаилитских правителей небольшого суверенного государства в теснинах Гиндукуша, я впервые столкнулся с именем Ага-Хана (в переводе – «Великий вождь») и

деятельностью одноименного фонда по формированию современного общества в Северном Пакистане, еще недавно считавшимся одним из самых глухих уголков планеты. Были зримы ирригационные и инфраструктурные работы, строительство социальных объектов, другие положительные перемены, не сопровождающиеся при этом пропагандистским трезвоном…. Но действительные масштабы деятельности Ага-Хана (Ага-Хана IV-го) и его структур открылись мне лишь в горном Таджикистане. Добавлю, что сопровождавшие нас сотрудники дочерней фирмы этой организации («Фокус»), коренные памирцы, об Ага-Хане говорили не иначе, как «наш духовный лидер».

По обоим берегам реки Пяндж, в устьях боковых её притоков, зелеными оазисами смотрятся кишлаки родичей-единоверцев, искусственно разделённых границей. Ныне и в Афганской стороне, и в Таджикистане на средства фонда Ага-Хана строятся дороги, школы, больницы, культурные центры, молельные дома, реставрируются памятники старины, осуществляются проекты водоснабжения и лесонасаждения, экологические программы, оказывается регулярная и экстренная гуманитарная помощь, возводятся мосты и рынки для взаимной межгосударственной торговли. Ещё Ага-Хан III, унаследовавший имамат на рубеже XIX и XX веков, поставил задачу приобщить исмаилитов к ценностям современной цивилизации, обеспечив реформирование их образа жизни сообразно требованиям времени. Развитие образования, здравоохранения, передовых методов ведения хозяйства стали основными пунктами программы деятельности имамов III-го и ныне здравствующего IV-го. Главное внимание явно уделяется не филантропии, а технической помощи, призванной послужить своего рода механизмом для развития самодеятельности. При этом практически все инициативы имама связаны с миротворчеством. Он постоянно ориентирует свою паству на невмешательство в политические процессы в странах проживания. И все подразделения Фонда работают во взаимодействии с государственными структурами, в чем мы смогли убедиться, осуществляя по приглашению Фонда свои задачи, связанные с оценкой риска широко развитых здесь селевых процессов, предупреждения и инженерной защиты от них.

В дни нашего пребывания город Хорог готовился к открытию Центрального отделения Горного Университета на средства фонда (4-го, 3 уже работают в других странах мира). Правительство Таджикистана выделило под университет 40 га. Уже все готово для приема студентов, как из местного населения, так и соседей, где требуются специалисты по развитию горных регионов. Преподавание будет вестись только на английском языке, что, наверное, естественно для учебного заведения глобального статуса, но… для территорий, где сохраняются пророссийские настроения (среди исмаилитов Средней Азии и Афганистана), такая ориентация вызывает сомнения: почему без таджикского и русского? Куда потом уйдет сформированная полученными знаниями национальная элита? Впрочем «… ситуация на Памире уникальна, здесь нет необходимости бороться с отсталостью в привычном смысле слова. Наоборот, стоит задача сохранения достигнутого. Имам высоко оценивает наследие цивилизации, принесенной на Памир русскими, и призывает сохранить все ценное от ушедшего мира» (С. Плеханов. Раскрытая ладонь. Ага-Хан и его мюриды. – М.: Книжный мир, 2008).

Русские вышли на Памир к концу 1880-х годов. В 1895 году, дабы избежать столкновения российской и британской держав, земли Бадахшана Ваханским коридором были разделены на две части: северная отошла к России, а южная – к Афганистану. Памир стал последней территорией, над которой был поднят флаг Российской империи. После своих ханов, а потом и бухарцев, установившаяся фактически власть «белого царя» показалась населению настоящим раем. Русские несли культуру, а за каждую услугу щедро платили золотом. К тому же, совершенно не касались религии, не вмешивались в земельные и другие домашние вопросы, под русской властью беднякам жилось много лучше. Но период пребывания под скипетром российского императора оказался весьма кратким. Уже в 1918 году Памир подвергся нашествию разношерстных воинских формирований. Отметим, новой гостинице в Хороге присвоено имя русского офицера, финна по национальности, командира пограничной заставы, давшей начало городу – Карло Кубекаса. Это ли не показатель отношения местного населения к российскому историческому этапу?

В созданной в 1929 году Таджикской ССР Горно-Бадахшанская автономная область по статистическим материалам выделялась на фоне всей Средней Азии по числу жителей с высшим образованием. Никаких дивидендов в условиях Памира это не давало – напротив, перепроизводство дипломированных специалистов привело к частичной безработице, но престиж высшего образования не падал. В настоящее время экономическая ситуация куда более неблагоприятна: безработица, особенно, среди молодежи, очень высока, и трудоспособное население стремится получить работу за границей, главным образом, в России. Мне показалось, что русские здесь пользуются наибольшими почестями среди бывших республик СССР. Правда, общаться приходилось в основном с людьми около пятидесятилетнего возраста. Не забыто и монументально выражено советское прошлое, Великая Отечественная война, защита Россией рубежей Бадахшана (до 2005 года).

На таджикской стороне Пянджа – более 200 тыс. жителей, на афганской, наверное, не меньше. Сегодня есть то, что «… позволяет, несмотря на вековое раздельное существование, говорить об общей исторической судьбе, и не только в отношении прошлого, но и в отношении будущего. Это единая вера, сфокусированная на образе человека, чьи портреты висят в каждом доме по обе стороны Пянджа, в честь которого скалолазы выложили из камней на склоне гор по обеим сторонам долины: «Добро пожаловать, правящий имам!».

В 1993 – 1997 годах Памир переживал самые трудные времена – Гражданскую войну (некоторые участки противостояния до сих пор не разминированы). В критические же месяцы 1993 года речь шла о спасении населения Горного Бадахшана от голода. Отрезанному от снабжения и контактов региону на помощь пришел Фонд Ага-Хана: продовольствием, горючим, строительными материалами, поддержкой функционирования инфраструктуры. Было оплачено изготовленное на предприятиях России и Украины оборудование, произведена его доставка к ГЭС «Памир-1», завезено всё недостающее для запуска. И в конце 1996 года станция дала ток. Для сидевших много месяцев без света жителей Хорога и большинства кишлаков это означало: жизнь возрождается…

P.S. Было бы, конечно, неверно представлять всё ныне происходящее и связанное с деятельностью Фонда Ага-Хана в розовом свете, но в Таджикском Горном Бадахшане живет частица бывшего советского народа, в большей степени, чем где-либо в Средней Азии, приобщившаяся к русской культуре и испытывающая тяготение к России. Согласие в этой горной стране, положительные социальные преобразования обеспечиваются безусловным авторитетом Ага-Хана. Опыт исмаилитской общины должен представлять интерес и для нашей, находящейся на этапе модернизации, страны. А добру – быть! Всегда.

Э. В. ЗАПОРОЖЧЕНКО, вице-президент Селевой ассоциации.
НА СНИМКЕ: летняя резиденция Президента Таджикистана. Фото автора.
21 февраля 2018