Русский военный след на Памире

Память героев не должна быть подвержена неумолимому бегу времени

 

Моя давняя мечта осуществилась. В этом году удалось подняться на самый высокий автомобильный перевал бывшего Советского Союза – Ак-Байтал (высота 4655 м над уровнем моря), проехать на автомобиле по Большому Памирскому тракту. По той самой дороге, за три поездки по которой в 30-е годы прошлого века водителей награждали орденом Трудового Красного Знамени.

 

ЗАБЫТЫЙ ПОДПОЛКОВНИК ГРОМБЧЕВСКИЙ

 

За три недели путешествия по Киргизии и Таджикистану было много встреч, в основном добрых. И пришел я к невеселому выводу: мало мы еще знаем о первооткрывателях Памирской дороги, о тех, кто устанавливал несколько веков назад здесь границы, кто их охранял. Знаки, установленные еще в советские времена, приходят в запустение. Вот, например, облупленный знак изыскателю и строителю Юрию Глушко, который построил эту дорогу и умер в этих местах в 1933 году, когда открылось автомобильное сообщение через перевал Талдык. А многих других, установленных ранее, нет уже и в помине. В поселке Сара-Таш местные жители на полном серьезе рассказывали мне, что первую колесную дорогу через перевал Талдык строили пленные австрийцы в 1916 году. Но если обратиться к историческим документам, то первыми прокладку Памирской дороги начали русские военные, а именно разведчик русской армии и путешественник Борис Громбчевский, инженеры Мицкевич и Бураковский, подпоручик Ирмут, саперы русской армии еще в 1894 году.

 

Кстати, о Борисе Громбчевском. Окончив в Варшаве русскую классическую школу, он был принят в Горный институт в Санкт-Петербурге. Не завершив полного курса обучения, Громбчевский в 1873 году поступил вольноопределяющимся в лейб-гвардии Кексгольмский гренадерский полк, откуда был командирован в Варшавское пехотное училище. По окончании училища в 1875 году был произведен в прапорщики и вернулся в полк. Однако за неимением средств и возможности служить в гвардии Громбчевский в марте 1876 года подал рапорт о переводе в армейскую пехоту и по удовлетворению рапорта был переведен на службу в 14-й Туркестанский линейный батальон, в котором, однако, не задержался – получил назначение в штаб Туркестанского военного округа. Был ординарцем у флигель-адъютанта Фердинанда Карловича Сайн-Витгенштейн-Берлебурга, принял участие в Алайском походе 1876 года и во взятии Самарканда в 1878 году. Он в совершенстве владел узбекским, таджикским и персидским языками.

 

В 1885 году, в качестве старшего чиновника по особым поручениям при военном губернаторе Ферганской области, Громбчевский с целью проверки границы с Китаем обследовал Кашгар и пограничные районы Тянь-Шаня, а в 1886 году – Центральный Тянь-Шань и бассейн Нарына. По окончании экспедиции Громбчевский поступил на астрономический факультет Санкт-Петербургского университета. После завершения теоретических занятий и практики в Пулковской обсерватории вновь вернулся в Туркестан.

 

В 1888–1889 годах осуществил труднейшую экспедицию по Памиру, Кафиристану, Кашмиру и Северо-Западному Тибету, сумел проникнуть в пределы британской Северо-Западной Индии, разведать некоторые истоки Инда, пройдя по Памиру 2284 версты и проведя глазомерную съемку в пятиверстном масштабе.

 

Летом 1889 года капитан Б.Л. Громбчевский организовал новую экспедицию на Памир в сопровождении всего лишь шести казаков и урядника. Экспедиция завершилась в 1890-м. Из Алая прошли в Каратегин, затем в Калай-Хумб, далее в Ванч, а затем вновь через Каратегин вернулись на Мургаб к Сарезу и Памир-Аличуру. В 1891 году Громбчевский принимал участие в поездке туркестанского генерал-губернатора на Памир. В 1892 году участвовал в Памирском военном походе полковника Ионова, затем состоял начальником Ошского уезда Ферганской области и в 1893 году произведен в полковники. Через 10 лет генерал-майор Громбчевский уже был астраханским губернатором и наказным атаманом Астраханского казачьего войска.

 

ПОМНИТ РУССКИХ МУРГАБ

 

…Трасса по горному Бадахшану, Таджикистану несколько дней шла рядом с китайско-таджикской, а затем таджикско-афганской границей. Российские пограничники передали эти участки таджикским коллегам 20 лет назад. Как признаются сами таджикские пограничники, у них нет достаточно сил и средств, чтобы надежным образом закрыть границу. На границе поражают обилие калиток в колючке, остатки железных остовов сторожевых вышек, заброшенные городки, оставленные российскими пограничниками. По поводу «дыр» в границе владелец гостевого дома в Мургабе (в переводе с тюркского «гиблое место») Ибрагим объяснил просто – местное население все деревянное ворует на растопку. С топливом здесь проблемы. Ибрагим отапливает гостевой дом кизяками, которые покупает по 10 сомани за упаковку «… Как ушли российские пограничники из Мургаба, работы у местного населения не стало, – жалуется Ибрагим, – жить очень трудно».

 

Теперь в Мургабе дислоцирована небольшая таджикская застава. Расположена она на месте, где в 1892 году русский полковник, а впоследствии  генерал Михаил Ионов основал Шаджанский пограничный отряд. До этого ни Китай, ни Британия не имели постоянных военных постов в центре Памира, мотивируя это сложными климатическими условиями (в течение дня температура меняется от –30 до +16 градусов по Цельсию) и высокогорьем. Войска не могут оставаться в негостеприимном Памире позже конца августа, считали британские офицеры. По сути, Шаджанский пограничный отряд поставил точку в «Большой игре» Британии против России в Центральной Азии – владения России были окончательно закреплены. На следующий год в восьми километрах от этого места был построен Памирский пост, второй погранотряд на Памире. Являясь членами Императорского русского географического общества, офицеры отряда одними из первых российских ученых провели подробное описание Центрального Памира. Несмотря на трудность службы, в отряде была организована метеостанция, а доктор Третьяков изучал влияние высокогорных условий на организм человека.

 

Иногда бывает полезно и интересно увидеть что-либо хорошо знакомое глазами постороннего наблюдателя. В архивах я нашел интересную запись в дневнике иностранного путешественника, датированную концом XIX века: «На правом берегу Мургаба, на высоте 3640 метров возвышается укрепление Памирского поста, как грозный протест против совершившегося в последние годы наступления афганцев и китайцев в области Памира, принадлежащие прежде к ханству Кокандскому… Прямоугольные стены укрепления сложены из дерна и мешков, наполненных песком, и окружают просторный двор, где находятся офицерский флигель и землянки с бревенчатыми крышами, вмещающие казармы, кухню, лазарет, баню, мастерские и пр.

 

Памирский пост – наглядное доказательство энергии офицеров, руководивших работой, и прекрасный памятник их трудов: возведение укрепления на такой значительной высоте и так далеко от всякой цивилизации не могло не быть сопряжено с высочайшими трудностями… Все люди отличались образцовой молодецкой выправкой, долгая, холодная памирская зима, которую гарнизон проводит в этой пустыне, нисколько не отражалась на них – ни следа вялости, апатии, равнодушия».

 

К своему стыду, имя русского генерала Ионова, а его хорошо помнят на Памире и сегодня, я узнал лишь, побывав в Горном Бадахшане. Оказывается, именно русский генерал Ионов совершил несколько походов на Памир, вытеснив оттуда Афганистан и Китай, и остановил притязания Британии на этот регион. Шаджанский и Памирские пограничные посты были построены по его приказу. В те годы имя Ионова гремело на весь мир, а британцы постоянно писали по поводу его действий ноты протеста российскому императору. Это был первый русский офицер, который со своими солдатами прошел весь неприступный Памир с севера на юг. Это первый русский командир, который военным маршем вошел в Индию, сделал то, о чем мечтали русские цари, начиная с Алексея Михайловича. Александр III за эти подвиги наградил Ионова перстнем.

 

РАССЕКРЕЧЕННЫЕ СЕКРЕТЫ

 

После Великой Отечественной войны Памир был площадкой для испытания техники и вооружения Советской армии. Долгое время эти сведения были засекречены. Только 10 лет назад в печати впервые появилась информация об испытаниях в условиях высокогорья.

 

В соответствии с директивой Генерального штаба научно-исследовательским институтом бронетанковой техники в августе-сентябре 1953 года были проведены испытания отечественной бронетанковой техники в высокогорных условиях на участке от города Оша до поселка Мургаб. Испытатели- профессионалы преодолели самый высокий перевал Ак-Байтал (Белая лошадь). Кстати, тогда даже было предложение переименовать этот перевал в «Пик танкистов». Выводы комиссии Генерального штаба свелись к следующему: при действии войск на высоте 3–4 тыс. м необходимо производить отбор экипажей и их 10–15-дневную акклиматизацию на этих высотах. Предоставлять кратковременный отдых механикам-водителям перед преодолением трудного участка пути и во время привала, а в некоторых случаях отдельным членам экипажа по назначению врача выдавать стимуляторы работы головного мозга. Был сделан и вывод о том, что техника и вооружение мотострелковых подразделений не в полной мере приспособлены к ведению боевых действий в горах. Но, похоже, многие выводы остались на бумаге. В ту же БМП-1, прозванную в войсках «братская могила пехоты», уже в ходе афганской войны пришлось вносить конструктивные изменения.

 

Одновременно с испытанием техники в условиях горно-пустынной местности проводились испытания на выживаемость личного состава. Проводились они на базе 111-го гвардейского парашютно-десантного полка, разведывательных подразделений 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (ферганской), 860-го отдельного мотострелкового полка, дислоцированного в Оше. В 111-м десантном полку отрабатывалась идея «десантного бати», генерала армии Василия Филипповича Маргелова, по выброске воздушных десантов с целью захвата горных высот и перевалов на случай войны. Впервые в мире в 1967 году было осуществлено десантирование 1-го парашютно-десантного батальона 111-го гвардейского полка на горное плато в Алайской долине на высоте 3600 м. За этот подвиг десантники были награждены орденами и медалями. Чуть позже в 1976 году 10-я отдельная разведрота поднимется на высоту 4644 м, дав ей название Пик ВДВ.

 

В Восточном Памире на высоте 3600 м зимой 1976 года специалисты Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова проводили секретные испытания на базе 2-го мотострелкового батальона 860-го отдельного мотострелкового полка. Мероприятия проводились под видом испытания новых образцов формы одежды для военнослужащих. Самый главный вывод – необходима адаптация большей части личного состава на высотах 3000 м от 15 дней до месяца, в результате чего были даны рекомендации производить индивидуальный отбор военнослужащих в части, предназначенной для ведения боевых действий на Памире.

 

Все эти рекомендации и выводы пригодились уже в декабре 1979 года. Впервые в истории войн и военного искусства при 40-градусном морозе личный состав 860-го отдельного мотострелкового Псковского Краснознаменного полка под командованием подполковника В. Кудлая совершил переход по маршруту Ош–Хорог, преодолев 11 горных перевалов, не потеряв на марше ни одного человека. Затем 3 января 1980 года полк совершил 108-километровый марш по Западному Памиру до Ишкашима. Через неделю, получив боевой приказ, полк перешел государственную границу СССР и с боями, в течение 18 дней шел по западному Памиру к столице бадахшанской провинции Афганистана – Файзабаду, куда вошел 28 января 1980 года. До этого ни одна армия мира не осуществляла марша на такой высоте, тем более в составе мотострелкового полка.

 

…И сегодня на Памире я встретил отголоски той афганской войны: подорванные бронетранспортеры, заброшенные взрывами на берег Пянджа башни, окопы и блиндажи.

 

Идут годы, меняются люди, на карте появляются новые государства. Сегодня в Таджикистане дислоцирована единственная российская воинская часть – 201-я мотострелковая дивизия. 9 мая, будучи в Душанбе, мне было очень приятно видеть и слышать, что ко Дню Победы российские военные отремонтировали танк ИС-2, который стоит на постаменте в центре города. Солдаты очистили корпус от ржавчины, смазали все механизмы, а изношенные узлы заменили.

 

У этой боевой машины богатая биография. Она участвовала в сражениях Великой Отечественной на 2-м Белорусском фронте. Ее броня до сих пор хранит следы от попадания снарядов. После войны танк доставили в столицу Таджикистана, где он продолжил службу и вошел в состав 201-й мотострелковой дивизии. А спустя 40 лет после Победы машину установили на постамент перед стелой Героев, возле которой 9 Мая встречаются ветераны Великой Отечественной. От них, других жителей столицы Таджикистана, слышал я самые добрые слова в адрес российских военных. Не только нынешних, но и тех, кто защищал этот край в былые годы. И о которых мы, к сожалению, начинаем забывать.