Уникальное существо приняли за диверсанта?

Снежный человек и тверитянин Иван Гузиков

 

Уникальное существо приняли за диверсанта?

Заметив движение в горах, пограничники открывают огонь на поражение. Но нарушителем оказывается… снежный человек.

 

Служба на Памире

Эту бесхитростную историю рассказал мне житель Твери Иван Гузиков, работавший сторожем тверской церкви Покрова. Родившийся в Старой Руссе, Гузиков решил по примеру дяди стать пограничником. Год учился в Прибалтике, потом в Московском Бабушкинском училище. После окончания досталась Володе "путевка" на Памир, в Горно-Бадахшанскую автономную область.

 

Советская власть установилась в этих местах лишь перед войной, когда бандам басмачей предложили мирно и без последствий прекратить партизанить, что те и сделали. Однако же некоторые старые люди "имели зуб" на Советы, надеясь, что они рано или поздно закончатся. В основном же население относилось к русским хорошо. Особый почет гостям, поскольку в некоторых высокогорных кишлаках гости бывают весьма и весьма редко. Все, что есть в доме: чай, лепешки, сахар, конфеты, фрукты - на стол. Вспоминает Владимир, как однажды хозяин труднодоступной хижины хотел зарезать последнюю курицу-несушку, чтобы угостить его пловом. Чинопочитание у тамошних горцев невероятное. Идет по той, афганской, стороне их солдат и ему, советскому пограничнику, через реку честь отдает. Информация у местных распространяется моментально, и граница не помеха. Как-то, когда в Афганистане события начались, прибегает к Гузикову, бывшему начальником Кизил-Рабатской заставы, доярка:

 

- Беда, басмачи пришли, война идет!

 

Оказалось, родной брат доярки прокричал ей эту информацию через границу. Нередко попадались перебежчики. Обычная их легенда: "Заболел, лечиться негде" или "Ищу лучшую жизнь, хочу поесть и одеться". Задержанных "искателей счастья" передавали разведке, а та уже выясняла, вернуть ли их афганской стороне или передать для дальнейшего расследования "куда надо".

 

Легенды о белых гигантах

Среди местных людей существовали легенды об экзотических существах, населявших до войны эти горы. Роста они были высокого, ходили на задних лапах, но были покрыты густой белой шерстью, за исключением лица и ладоней. Как повествовало одно предание, однажды у такой семьи, состоявшей из мужа, жены и ребенка, тяжело заболел маленький. Вроде всадил себе занозу, которую родителям было не извлечь. И тогда отец принес своего детеныша в селение Кеврон, к людскому жилью, и, оставив его у стены дома, удалился. Таджики подобрали получеловека, извлекли занозу и вылечили его, пользуясь рецептами восточной медицины. Потом отец унес сына в горы.

 

«Глюки» пограничников

И вот в 1968 году на соседней с вотчиной Владимира Кевронской заставе стали происходить странные события. Стояла лютая памирская зима. Термометры не выдерживали здешних жестких условий, и температуру определяли при помощи вынесенной на мороз поллитры водки. Если водка замерзала, то, значит, температура была ниже -40 градусов Цельсия. Тогда часовым выдавали дополнительный тулуп, надеваемый поверх шубы и значительно сковывающий движения. В одно из дежурств часовых, как обычно, довезли до границы их участка на машине, чтобы те вернулись на заставу пешком (с машины не увидишь залегшего перебежчика). Вернувшись, служивые доложили начальнику заставы Кускову:

 

- Товарищ старший лейтенант, мы снежного человека видели!

 

Пораскинув умом, старший лейтенант решил, что на здоровье его подопечных сказались высота четыре тысячи метров над уровнем моря, плюс мороз, плюс отсутствие иных пейзажей, кроме снега и скал. А тут еще пресса сообщила недавно о существовании снежных людей. Короче: у ребят групповая галлюцинация и они нуждаются в отдыхе. Приходит на заставу следующий дозор: "...мы снежного человека видели!" Отправив и этих "переутомленных" чистить картошку, начальник заставы лично сопроводил следующий дозор. На бесшумных горных лошадях выехали они в сторону загадочного объекта и там увидели... снежного человека. Поздней ночью полковника в Хороге разбудил телефонный звонок. Звонили из Кеврона.

 

- Товарищ полковник, у меня вблизи заставы возле озера Чеканкум бродит снежный человек.

 

- Может, у вас гости из Оша? - осторожно спросил полковник, прикинув, что в занесенный снегами Кеврон такую массу водки, чтобы упоить всю заставу, можно было подвезти только со стороны киргизского Оша.

 

- Да нет, товарищ полковник, - с полуслова понял своего начальника старший лейтенант. - У меня его ползаставы видело.

 

И тогда наутро полковник, проникнувшись сложностью ситуации, созвал к себе в кабинет начальника разведки, связи и прочих служб и под величайшим секретом сообщил им, что на Кевронской заставе у людей массовые галлюцинации и при первой же возможности весь личный состав надо будет заменить. Однако, слово не воробей. Тоскующие на заставах связисты имеют привычку перекинуться парой слов перед сном. Естественно, среди гор и снега любое событие - сенсация. "А у нас снежный человек вокруг заставы бродит. А у вас?" Так слух докатился до Ашхабада и активно муссировался в курилке штаба Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа, куда в этот момент заглянул ну очень высокий армейский чин - начальник штаба округа. Доперев, в чем дело, чин рассвирепел:

 

- Ах вы, сопливые поганцы! У вас животное через границу донесения таскает, а вы его не задерживаете!

 

И на дальнюю заставу в конце февраля 1968 года полетел приказ: "Взять, а при невозможности уничтожить!" В оправдание начальника штаба надо сказать, что на западных рубежах Варшавского блока во времена холодной войны действительно для переноса разведданных использовались собаки-шпионы. Но в памирском заснеженном многокилометровом безлюдье подобное в голову никому не приходило.

 

Охота на человека

Теперь все стало просто и ясно. Командир послал своих пограничников. Те дали по объекту очередь. Из шести пуль три попали в снежного человека и убили его наповал. Труп отвезли на заставу и заперли на дровнике. И сарафанное радио понесло по просторам страны весть: "А у нас на заставе снежного человека угрохали!" Весть дошла до Москвы и попала не к кому-нибудь, а в Комитет по охране животных. Ученые забили тревогу и предъявили претензии армии. Поздней ночью начальника штаба округа разбудил звонок из Москвы. После дежурных фраз его спросили:

 

- А ты случайно на пенсию не собираешься?

 

- Да нет, посижу еще.

 

- Собирайся, собирайся...

 

А чуть позже звонок раздался и в Кевроне:

 

- Почему вы называете меня лейтенантом, - изумился начальник заставы, - Я ведь старший лейтенант?

 

- Ничего, скоро будешь лейтенантом.

 

А вот солдаты, убившие получеловека, будучи посаженными на губу, только обрадовались. Дело в том, что гауптвахта находилась в двенадцатитысячном Хороге, где вместо опостылевших гор и снега можно было увидеть городскую улицу, дерево, женщину. Бывало, примерные солдаты в горах молили командиров о таком наказании, как об отправке на курорт. А их начальники сидели ни живые, ни мертвые, ожидая понижения либо разжалования, когда сверху последовал приказ: "Снежного человека обложить льдом и немедленно доставить в Хорог". Затем, внизу, где уже царила весна, на аэродром приземлился московский самолет. Из него высыпало великое множество больших штатских и военных чинов. Поохали-поахали вокруг тела в белой шерсти. Снежного человека затащили в самолет и увезли в Москву.

 

А написали про обезьяну…

А еще через месяц, припоминает Гузиков, в одной из центральных советских газет появилась маленькая заметка, что на Памире видели белую обезьяну-альбиноса, бежавшую из зоопарка индийского города Бомбей. Владимир прослужил на памирских заставах до 1986 года. Когда наши войска вошли в Афганистан, армии очень понадобилось его знание здешней местности и населения. Эта незаменимость очень утомляла. Сжалившись, капитана-пограничника перевели на Дальний Восток, в Северо-Эвенкийск. Туда попадали только по большому блату. Более спокойного места на карте Союза было не найти. Единственным перебежчиком здесь был лютый северный ветер. В то же время имелись в тех местах роскошная охота и рыбалка. Уволившись из армии, Гузиков переехал в Тверь, как самое близкое к Старой Руссе место, где давали квартиру. Но до сих пор отставной пограничник недоумевает, вспоминая ту заметочку в советской газете: как это та газетная обезьяна-альбинос смогла пройти через многолюдный город Бомбей и через индийские джунгли, чтобы потом мерзнуть в памирских снегах?

 

Таким образом, сейчас в холодильнике какой-то засекреченной московской лаборатории хранится тело одного из представителей легендарного племени снежных людей, столь осторожных, что их не то что поймать, а и сфотографировать никто не может. И быть может, памирская история еще получит свое продолжение.