В медицине важны показатели

Жители Хорога в шутку рассказывают, что кто не знает Нан (матушка) Очатбегим, тот не хорогчанин. Это вроде поговорки: "кто не видел долину Бартанг, тот и не видел Памира". С уверенностью соглашусь со второй поговоркой, а насчёт первой у меня сомнения. Они были до тех пор, пока я воочию не услышал историю обычной женщины, ныне прабабушка большой семьи.

 

Нан Очатбегим Давронбекова живет в центре города, на улице Нуралибеки Атобек. Дом, в котором она живет, расположен на берегу реки Гунт. Дворик маленький, огорода вообще нет, зато для желаемых гостей под тенью большого абрикосового дерево поставили два топчана. В углу двора находится небольшой хлев. После приветствия, изучив мой любопытный взгляд, Нан Очатбегим с горечью начала свой рассказ:

 

- Хлев пустует. Раньше держала корову, коз, овец, курей. В ноябре прошлого года не стало мужа. Невмоготу мне теперь держать скотину. Сыновья живут в России. Дочери - семейные.

 

- И вы живете одна?

- Внук Мавлоназар со мной. В восьмом классе учится. Девочки мои живут в Хороге, поочередно навещают меня.

- Нан Очатбегим, говорят вас в Хороге все знают. Откуда такая популярность?

 

- Не верьте слухам. Я не коренная хорогчанка. А насчёт популярности, вот что я вам скажу: популярными бывают певицы и шоумены. Когда я была молода, наш музыкальный народ обожал Сафарбегим Тошхуджаеву. Такой чистый и мелодичный голос был у неё. Она действительно была любима народом. Я же не заслуженная артистка, не танцовщица. Всю жизнь работала в сфере здравохранения области, была медсестрой.

 

- А как вы стали медсестрой?

 

- В 1951 году большая комиссия из числа учителей и врачей приехала в мой родной кишлак Нишусп Дарморахтского сельсовета. Я училась в седьмом классе. По характеру я была бойкой. Собрали нас старшеклассников на собрание в большом классе, который назывался залом, а там переводчик начал переводить нам речь одной русской женщины, которая рассказывала о том, что в Хороге открылось медицинское училище, и в ГБАО повсеместно ощущается нехватка медицинских сестёр и фельдшеров. Выступили и другие медики. Обращаясь к нам, директор школы спросил: - Кто из вас поедет учиться в Хорогское медучилище? В зале стояла тишина. Он ещё раз повторил свой вопрос. Опять тишина. Не удержалась я и нерешительно подняла руку, а потом тихим, еле слышным голосом сказала: - Я поеду.

 

- Вы боялись чего-то?

 

- Да. В то время образованных людей было очень мало. В семьях господствовал патриархат. Я боялась, что отец не отпустит меня на учебу. Вечером рассказала о своем плане маме. Она улыбнулась и сказала : - Не бойся, доченька. Я знаю всё. Твой отец уже в курсе о твоего решения. Он согласен.

 

- Трудно было учиться тогда?

- Очень.

- А почему?

 

- Учеба была на русском языке. Преподователи в основном были русские. Были и местные, но они тоже говорили на русском. Закончив училище в 1953 году, мы, выпускники, заодно получали аттестат об окончании восьмилетки. Средних школ было мало и большинство выпускников, получив аттестат восьмилетки начинали работать. Кто - табельщиком в колхозе, кто на почте. Лучших подростков - выпускников сразу назначили директорами школ.

 

- А что было с вами?

 

- Я по направлению 14 лет проработала в Ишкашимском районе, затем - в Мургабском районе. В Ишкашиме помимо таджикскому, обучалась ишкашимскому (рынском) и ваханскому языкам. Бывали случаи, что я с переводчиком работала. Приходит пожилой человек в медпункт. Кроме ваханского языка он не знает других языков. Зову соседку - переводчицу, которая работает учительницей в школе и вдвоем занова начинаем опрос и лечебные процедуры.

 

- А какой случай был самым незабываемым в вашей жизни?

 

- Пожалуй, тот случай, когда я вылечила майора - особиста (сотрудника особого отдела) из погранвойск СССР. После окончания медицинского училища я работала заведующей медицинского пункта в кишлаке Андароб. Больных было много, а из медпресонала я одна. Ни сна, ни покоя. Во время вакцинации вместе с санитаркой мы пешком проходили по всем кишлакам. Прихожу с работы уставшая. Возле дома, где я жила, люди в военной форме. Как увидела их, так у меня дрожь по всему телу. Дело в том, что моя мама была афганкой. В те годы люди, у которых были родственники по ту сторону берега Пяндж, жили в постоянном страхе. По своей наивности я подумала, что они пришли арестовать меня из-за мамы. Убежать было некуда и я бледная пошла им навстречу. Когда пограничники услышали мой русский, тут же отпустили переводчика. Пришли на заставу. Лежит майор - чуваш в бессознательном состоянии. Измерила температуру, давление больного, пощупала пульс. Состояние его было критическим. Температура + 42 градуса. Сделала смесь из новокаина, димедрола и анальгина. Хоть практики было у меня мало, но первую помощь оказала вовремя. На душе было неспокойно. В тот день ничего не ела, но я даже не чувствовала голода. Стало темно, а я стою у кровати больного и пристально смотрю на него. После того, как больному стало немного лучше, я попросила дежурного позвать начальника заставы. Пришел он и видит, что прикомандированный больной майор спокойно спит. Обрадовался начальник, смеётся как маленький мальчик. Затем он попросил меня подежурить у кровать больного до утра. Я поставила им своё условие. Говорю, товарищ командир, долг каждого медика спасать жизнь больного, но я незамужняя девушка, и если люди узнают о том, что ночь прошла на заставе, по кишлаку будут ходить разные сплетни. Улыбнулся он, а потом спрашивает: - Что вам надобно? Говорю: - Я живу в доме уважаемого аксакала кишлака. Пусть он тоже вместе со мной посидит возле больного. Командир выполнил мое условие. Аксакал Гулмамад, мужчина в возрасте, был доставлен на заставу. В ту ночь вся застава бодрствовала. Наутро майор сделал легкую физзарядку. Так как я была единственной медсестрой в сельсовете и паралельно лечила пограничников Андаробской заставы, начальник заставы выдал мне карточку на получение продовольственного пайка. Я безмерно любила родителей, в конце каждого месяца приезжала к ним, привозя много продуктов. Годы были послевоенные, люди жили плохо. Семьи колхозников только осенью получали продукты в виде натуры. Односельчане не имели таких возможностей как я. Даже ходили разговоры, что самый зажиточный человек в кишлаке Наим-бай перед всеми сказал, что его пять сыновей зарабатывают меньше, чем дочь Даврон - безземельного. Однажды, приехав домой, я в хлеву обнаружила двух больших, курдючной породы баранов. Мама без утайки объявила мне, что мой родной дядя Тошбек уже посватал меня за сына своего Миралибека. Пошла к отцу для обьяснений. Оказывается, что все уже решено. У меня с Миралибеком были чисто братско-сестринские отношения. Плачу, объясняю все это отцу, а он повторяет одно и то же: - Нехорошо было им отказаться, доченька. Как никак, Тошбек мне родной брат. Он с надеждой вошел в наш дом. Если бы отказался, дух нашего отца покарал бы меня.

 

Вышла замуж за двоюродного брата и вскоре мирно разошлись. Были мы как брат и сестра так и разошлись как родные. Родители простили нас.

 

- А что было дальше?

 

- Вскоре я опять вышла замуж. Мой муж Имомназар Худододов работал в сфере общественного питания Ишкашимского района. Родился старший сын Сохибназар. Наша семья приехала в Хорог. Почти пять лет я работала на городской Скорой. После комсомола поступила в КПСС. Во время выступления в ряды партии недруги противились окончательно. Кто-то донес, что моя мама - афганка. Председатель комиссии, татарин по национальности, знал всю мою историю. Беря всю ответственность на себя и оставаясь с ними наедине, он им сказал: - Не ройте яму другим. Если детально покопаться, у большинства жителей Памира найдутся родственники не только в Афганистане, но и в Китае и Пакистане. Наши ряды не должны редеть, а пополняться. Мы смотрим на работу, а не на родословную каждого, поэтому нам нужны такие преданные партии люди, как Давронбекова.

 

- Говорят, в те времена люди были совсем другими. Например, в Хороге никто дверь не закрывал на засов, даже ночью. Это правда? По вашему какие ещё положительные черты были присущи советскому человеку?

 

- Наверное честность, искренность и порядочность каждого. Советский человек не знал способов обогащения, потому что собственность была не частная, а общественная. Народ ненавидел алчных людей. Одно напоминание о факте перехода среднеазиатских республик из феодального строя в социалистический, говорит о чудесах и чуде. Мой отец говорил, что в Шугнанском районе в конце 19-ом веке только дети священнослужителей были грамотными. Причем, это были единицы. Работая участковой медсестрой, я ежедневно ходила по всем дворам жителей шести больших микрорайонов города Хорога. Возможно, скептики не поверят мне, но я не видела никаких замков на дверях. Высоких забор вокруг дома никто себе не строил. Уходя на работу, мы отдавали ключи соседу и никаких пропаж и криминала люди не знали. За короткий срок чётко налаженная советская система здравоохранения победила многие опасные болезни.

 

- По-вашему нынешняя система здравоохранения хромает?

 

- Нет. Есть большой прогресс. Это прежде всего технологические достижения, но чиновник из министерства здравоохранения и главный врач больницы не должны гордиться тем, что в госпитали поступают и работают новые медицинские аппараты. Дело не в оборудованиях. Важны показатели. На Кубе до сих пор нет одноразовых шприцов, здания больниц и поликлиник ветхи и нет денег на ремонт. Зато кубинская государственная медицина самая передовая в мире. Кубинские медики успешно лечат рак легких, явления смертности малочисленны на острове Свободе, а продолжительность жизни кубинцев неукоснительно растет.

 

- А что больше всего вас удручает?

 

- То, что некоторые больные сами себя заражают. К примеру, наркомания, СПИД и венерические болезни. Больные этими заболеваниями образно говоря "покупают" себе болезни. В советское время велась целенаправленная борьба с очагами инфекций и их носителями. К сожалению, в настоящее время мало сдвигов в этом направлении.

 

- Работает ли участковый медперсонал так как вам бы хотелось?

 

- Если честно, я до сих пор не знаю своего участкового врача и медсестру. Я мало выхожу из дома. Наверное, они приходят в наш дом в мое отсутствие.